Кто бы что ни говорил, а у её прекрасного величества Мацумото есть закреплённый список тех, кого стоит звать на попойки. Относить к нему нового капитана или нет, Рангику ещё не решила, но праздник же, контакт с Куросаки вновь налажен, и всем хорошо; поэтому, когда Шинджи, мгновенно просекая глубину алкогольных рек и маячившую впереди вседозволенность во время намечающегося мероприятия, не делает то, что должно капитану, а предлагает перенести всё на грунт в «одно интересное местечко», лейтенант соглашается. Единственный минус – её капитан. У малыша Тоширо тоже интуиция на высоте, а лишней выволочки за своевольную вылазку в генсей ей не хочется.
- Что, струсила? – подначивает Хирако и скалится.
- Ну что вы, тайчо, ни в коем случае.
От официального обращения впору рассмеяться.
Хирако скалится ещё шире, будто в напоминание о том, что где-то там, внутри него, есть пустой, и говорит, что у Рангику маленький размах. А затем добавляет, что сам всё устроит.
Мацумото доброжелательно фыркает – она совсем не против. Всё равно пить придут к ней и с ней. Только на этот раз к ним присоединится ещё и капитан Готей 13.
Если ты не можешь идти на грунт, тогда пусть грунт сам придёт к тебе. Во всяком случае, воссоздание одного из клубов Мира Живых, о которых наслышана Рангику, можно характеризовать именно так.
Хирако хорошо постарался: в подвале есть и приглушённый свет, и музыка для должной атмосферы, и выпивка, покрепче, чем саке, и блестящий шест на небольшом возвышении... Только самого Шинджи не было, да и чёрные шикахушо разбавляют тщательно созданную иллюзию.
Рангику, развалившись, лежит на диване; ей хорошо, но чего-то не хватает. Пьяный Кира хихикает где-то на полу – бутыль с так понравившимся ему виски укатилась под низкий столик, и он тщетно пытается её достать. Хихикает он потому, что ухитрился за что-то зацепиться и, похоже, застрял. Хисаги тоже неплохо: он смотрит на трепыханья Изуру, ржёт, и его плечо начинает ходить ходуном от зарождающегося смеха. В конце концов, Шухей тоже сползает на пол. Ему пришла в голову замечательная идея – проверить, боится ли Кира щекотки.
Изуру не смеётся, но бьёт кулаком по полу и воет, что б его отпустили. Мацумото улыбается шире, и втаскивает Хисаги обратно: парень заменял ей подушку. Вот она лежала, веселилась, а затуманенное сознание выдавало картинки с земной царицей. У неё были слуги, оливковая кожа и, по слухам, прехорошенький носик, а волосы чёрные, как смоль, и Рангику ни капли на неё не похожа, но всё же чувствует, что сейчас она – царица, та самая. Как же её звали... Красивое имя, жаль, не запомнилось. Зато страну она помнит – Египет, жаркий-жаркий.
Мацумото очень хочется побывать в Египте.
Хирако появляется из ниоткуда, и для нужного эффекта не хватает только опиумных клубов дыма.
- Скучно тут у вас... – тянет он, сидя перед ней на корточках и раскачиваясь на носках. Капитанское хаори метёт пол.
Ни Хисаги, ни Кира, кажется, даже не заметили новое реяцу, зато оно ударяет в голову Рангику, будто пузырьки нелюбимого шампанского: не серьёзно это, пузырьки в алкоголе.
- Так развлеки, - Мацумото наглеет и наматывает на палец прядь светлых волос.
В этом освещении у них почти одинаковые волосы.
Шинджи демонтирует акулий прикус – вызов принят. К тому же, он, похоже, уже успел где-то наклюкаться, знать бы где, и чьему обществу он предпочёл её, Рангику. Хотя, менос его знает, этого странного капитана.
Музыка всё играет, с самого расплывчатого начала играет, но женщина обращает на неё внимание только тогда, когда Хирако, покачиваясь в такт, проходит к возвышению. Неужто и вправду развлечёт?..
Хирако ставит ногу – босую, к слову говоря, ногу - на одну из двух ступеней. Резкий шаг, подъём, цепкие пальцы, длинные и ломкие, обхватывают шест; парень будто лениво, но всё равно под музыку, обходит его, и белоснежное хаори летит на пол.
Рангику заинтересованно наклоняет голову. Ритм глухо бьёт в виски, алкоголь всасывается в кровь.
Теперь кажется, будто Шинджи в свете прожектора. А может, это так и есть. У него алебастровая кожа, короткие волосы гораздо светлее, чем её, а ещё он худой, страсть, но от этого только сильней желание посмотреть. Капитан ослабляет косодэ, оставляя его свободно болтаться на плечах; Мацумото заворожено, будто загипнотизированная, отслеживает путь жилистой ладони от горла вниз до пояса, за который на секунду скользнули его длинные пальцы. Собственный живот изнутри греет шар густого тепла.
А Хирако, у которого на щеках лихорадочный румянец, всё танцует, выгибаясь, трётся об пресловутый шест... Рангику думает, что Шинджи похож на царя, хмельного жестокого полубога фараона. Тоже из Египта. И вокруг его узких глаз красиво смотрелась бы сурьма.
У её королевского величества, к сожалению, нет сурьмы, зато в декольте припрятан карандаш для век. Просто отчёты сегодня были особенно скучны и нелепы, а макияж необходимо время от времени поправлять. Жаль, что любимый тайчо этого не понимает.
Мягкое дерево, скрывающее мягкий грифель, хранит тепло её тела. Мацумото неспешно поднимается и, тоже покачиваясь, идёт к Хирако.
Шинджи улыбается, не натянуто, но и не искренне. Он замирает, чтобы ей было удобней, и Рангику приходится танцевать за него, томно, медленно и, разумеется, сексуально – представление ещё не окончено, а у них зрители.
Именно у них, а не у него.
Танец не мешает ей разукрашивать чужое лицо. Мацумото беззвучно шевелит губами, будто подпевая; тупой карандаш оставляет жирные угольные следы. Женщина ведёт линии под веком и продолжает их от края глаза дальше, по лицу, копируя увиденный на рисунке в той же книге, на лице Тутанхамона. Или же не его?
Сейчас они – король и королева скромного камерного бала, царь и царица. Царица даже вспоминает своё имя – Клеопатра. Красивое имя, ей нравится, хотя, кажется, эти два правителя жили в разные эпохи. Но что такое человеческие века для бога?
Напоследок Рангику, скользнув ладонями по его плечам, сбрасывает с острых плеч косодэ и хулигански оставляет размашистый росчерк. А потом вглядывается, и шар разрастается до миниатюрного солнца: и откуда у худущего Шинджи такая мускулатура? Кстати, он уже отмер, и теперь эта самая мускулатура красиво перекатывается под гладкой кожей. Парень гнётся назад, растирая чёрноту по впалому животу, на котором, тем не менее, отчётливо проступают ровные кубики пресса.
Резко наклонившись, он приближает своё лицо совсем близко, так, что шальной блеск его глаз перерождается искрами в крови Мацумото, и интимно шепчет:
- Это нарушение субординации, Рангику-фукутайчо...
Солнце разбухает ещё сильнее и вдруг лопается; Рангику толкает его ладонью в лоб и спархивает с пьедестала.
Он начал – ему и заканчивать, а ей хочется полюбоваться...
Мацумото тормошит сонного Киру, которому плевать на всё, чтобы тот пододвинулся к краю дивана, стукает тыльной стороной ладони по нижней челюсти Хисаги, дабы он перестал ловить ртом мух, и устраивается на своём своеобразном ложе – ноги на Изуру, голова на Шухея, который, быстро оправившись от шока, как-то странно поглядывает то на сцену, то на декольте Рангику, будто не может решить, что же ему больше нравится.
Хирако кружит вокруг шеста, обхватив его ногой, садится на корточки, широко разводя ноги, резко выпрямляется и, скалясь ещё шире, берётся за завязки хакама. Когда ткань чёрными тяжёлыми складками ложится ему под ноги, Рангику заливисто, по-королевски, хохочет – вместо фундоши на Шинджи простые генсейские боксеры.
- Что, струсила? – подначивает Хирако и скалится.
- Ну что вы, тайчо, ни в коем случае.
От официального обращения впору рассмеяться.
Хирако скалится ещё шире, будто в напоминание о том, что где-то там, внутри него, есть пустой, и говорит, что у Рангику маленький размах. А затем добавляет, что сам всё устроит.
Мацумото доброжелательно фыркает – она совсем не против. Всё равно пить придут к ней и с ней. Только на этот раз к ним присоединится ещё и капитан Готей 13.
Если ты не можешь идти на грунт, тогда пусть грунт сам придёт к тебе. Во всяком случае, воссоздание одного из клубов Мира Живых, о которых наслышана Рангику, можно характеризовать именно так.
Хирако хорошо постарался: в подвале есть и приглушённый свет, и музыка для должной атмосферы, и выпивка, покрепче, чем саке, и блестящий шест на небольшом возвышении... Только самого Шинджи не было, да и чёрные шикахушо разбавляют тщательно созданную иллюзию.
Рангику, развалившись, лежит на диване; ей хорошо, но чего-то не хватает. Пьяный Кира хихикает где-то на полу – бутыль с так понравившимся ему виски укатилась под низкий столик, и он тщетно пытается её достать. Хихикает он потому, что ухитрился за что-то зацепиться и, похоже, застрял. Хисаги тоже неплохо: он смотрит на трепыханья Изуру, ржёт, и его плечо начинает ходить ходуном от зарождающегося смеха. В конце концов, Шухей тоже сползает на пол. Ему пришла в голову замечательная идея – проверить, боится ли Кира щекотки.
Изуру не смеётся, но бьёт кулаком по полу и воет, что б его отпустили. Мацумото улыбается шире, и втаскивает Хисаги обратно: парень заменял ей подушку. Вот она лежала, веселилась, а затуманенное сознание выдавало картинки с земной царицей. У неё были слуги, оливковая кожа и, по слухам, прехорошенький носик, а волосы чёрные, как смоль, и Рангику ни капли на неё не похожа, но всё же чувствует, что сейчас она – царица, та самая. Как же её звали... Красивое имя, жаль, не запомнилось. Зато страну она помнит – Египет, жаркий-жаркий.
Мацумото очень хочется побывать в Египте.
Хирако появляется из ниоткуда, и для нужного эффекта не хватает только опиумных клубов дыма.
- Скучно тут у вас... – тянет он, сидя перед ней на корточках и раскачиваясь на носках. Капитанское хаори метёт пол.
Ни Хисаги, ни Кира, кажется, даже не заметили новое реяцу, зато оно ударяет в голову Рангику, будто пузырьки нелюбимого шампанского: не серьёзно это, пузырьки в алкоголе.
- Так развлеки, - Мацумото наглеет и наматывает на палец прядь светлых волос.
В этом освещении у них почти одинаковые волосы.
Шинджи демонтирует акулий прикус – вызов принят. К тому же, он, похоже, уже успел где-то наклюкаться, знать бы где, и чьему обществу он предпочёл её, Рангику. Хотя, менос его знает, этого странного капитана.
Музыка всё играет, с самого расплывчатого начала играет, но женщина обращает на неё внимание только тогда, когда Хирако, покачиваясь в такт, проходит к возвышению. Неужто и вправду развлечёт?..
Хирако ставит ногу – босую, к слову говоря, ногу - на одну из двух ступеней. Резкий шаг, подъём, цепкие пальцы, длинные и ломкие, обхватывают шест; парень будто лениво, но всё равно под музыку, обходит его, и белоснежное хаори летит на пол.
Рангику заинтересованно наклоняет голову. Ритм глухо бьёт в виски, алкоголь всасывается в кровь.
Теперь кажется, будто Шинджи в свете прожектора. А может, это так и есть. У него алебастровая кожа, короткие волосы гораздо светлее, чем её, а ещё он худой, страсть, но от этого только сильней желание посмотреть. Капитан ослабляет косодэ, оставляя его свободно болтаться на плечах; Мацумото заворожено, будто загипнотизированная, отслеживает путь жилистой ладони от горла вниз до пояса, за который на секунду скользнули его длинные пальцы. Собственный живот изнутри греет шар густого тепла.
А Хирако, у которого на щеках лихорадочный румянец, всё танцует, выгибаясь, трётся об пресловутый шест... Рангику думает, что Шинджи похож на царя, хмельного жестокого полубога фараона. Тоже из Египта. И вокруг его узких глаз красиво смотрелась бы сурьма.
У её королевского величества, к сожалению, нет сурьмы, зато в декольте припрятан карандаш для век. Просто отчёты сегодня были особенно скучны и нелепы, а макияж необходимо время от времени поправлять. Жаль, что любимый тайчо этого не понимает.
Мягкое дерево, скрывающее мягкий грифель, хранит тепло её тела. Мацумото неспешно поднимается и, тоже покачиваясь, идёт к Хирако.
Шинджи улыбается, не натянуто, но и не искренне. Он замирает, чтобы ей было удобней, и Рангику приходится танцевать за него, томно, медленно и, разумеется, сексуально – представление ещё не окончено, а у них зрители.
Именно у них, а не у него.
Танец не мешает ей разукрашивать чужое лицо. Мацумото беззвучно шевелит губами, будто подпевая; тупой карандаш оставляет жирные угольные следы. Женщина ведёт линии под веком и продолжает их от края глаза дальше, по лицу, копируя увиденный на рисунке в той же книге, на лице Тутанхамона. Или же не его?
Сейчас они – король и королева скромного камерного бала, царь и царица. Царица даже вспоминает своё имя – Клеопатра. Красивое имя, ей нравится, хотя, кажется, эти два правителя жили в разные эпохи. Но что такое человеческие века для бога?
Напоследок Рангику, скользнув ладонями по его плечам, сбрасывает с острых плеч косодэ и хулигански оставляет размашистый росчерк. А потом вглядывается, и шар разрастается до миниатюрного солнца: и откуда у худущего Шинджи такая мускулатура? Кстати, он уже отмер, и теперь эта самая мускулатура красиво перекатывается под гладкой кожей. Парень гнётся назад, растирая чёрноту по впалому животу, на котором, тем не менее, отчётливо проступают ровные кубики пресса.
Резко наклонившись, он приближает своё лицо совсем близко, так, что шальной блеск его глаз перерождается искрами в крови Мацумото, и интимно шепчет:
- Это нарушение субординации, Рангику-фукутайчо...
Солнце разбухает ещё сильнее и вдруг лопается; Рангику толкает его ладонью в лоб и спархивает с пьедестала.
Он начал – ему и заканчивать, а ей хочется полюбоваться...
Мацумото тормошит сонного Киру, которому плевать на всё, чтобы тот пододвинулся к краю дивана, стукает тыльной стороной ладони по нижней челюсти Хисаги, дабы он перестал ловить ртом мух, и устраивается на своём своеобразном ложе – ноги на Изуру, голова на Шухея, который, быстро оправившись от шока, как-то странно поглядывает то на сцену, то на декольте Рангику, будто не может решить, что же ему больше нравится.
Хирако кружит вокруг шеста, обхватив его ногой, садится на корточки, широко разводя ноги, резко выпрямляется и, скалясь ещё шире, берётся за завязки хакама. Когда ткань чёрными тяжёлыми складками ложится ему под ноги, Рангику заливисто, по-королевски, хохочет – вместо фундоши на Шинджи простые генсейские боксеры.
<
Первое, что бросилось мне в глаза, - грамотность. Она на высоте, я, конечно же, далеко не гений русского языка, а в особенности грамматики и пунктуации, не буду скрывать, но что-то знаю и не нашел у Вас ни одной ошибки. Это очень радует глаз, так как красивые, со стороны языка, работы встречаются не очень часто и из-за этого становятся неким драгоценным камнем, затевавшимся в куче простых булыжников, но от этого не переставшим быть ценным, даже напротив. Именно поэтому, не видя ляпов, которые отвлекают от самой сути фанфика, я утонул в красоте Ваших описаний и чувств, которые они передавали. Хотя возможно, что я просто слишком заинтересовался смыслом работы и не обратил на них внимание.
Так как я уже затронул описания, то хочу сказать, что несмотря на их простоту и незамысловатость слов, которые Вы использовали для них, они мне показались достаточно изящными, но не напыщенными, то есть оставалась частичка веселья, которая поднимала настроение, но при этом присутствовала некоторая ажурность и вальяжность, в общем это было достаточно редкое сочетание, которое просто не могло не стать бальзамом на душу, изголодавшегося по качественным внесюжетным элементам, читателя. Описания были особенно красочным, когда Вы ими характеризовали общее состояние всех героев и каждого по отдельности, а ещё в момент совместного танца Хирако с Рангику.
Раз я уж перешел к персонажем, то хочу сказать, что они были ООС'ными, но этого избежать почти нереально в связи с тем, что в Бличи герои не особо чувствительны и их пьянство там не особо показывается, так что предположить как же они поведут в данной ситуации, не меняя их характер является миссией невыполнимой. Что касается именно раскрытие их личностей, то Киру и Хисаги Вы почти не показали, разве что их самые выразительные черты - безразличность Изуру и умение удивляться Хисаги, хотя, как по мне, этими двумя эмоциями наделены не те героем, это на них не похоже совершенно. Рангику и Хирако Вы показали с мельчащих подробностях, так что они казались живыми, и оттого более двоякими и загадочными в своих действиях и логике.
Сюжет мне показался новым, хотя сама идея пьяного стриптиза стара как мир, но несмотря на это, она всё ещё свежа и в правильно обработке звучит приятно, так же как у Вас. Простота описываемого события ничуть не портит общее качество работы. Размеренность и плавность переходов от экспозиции, которой было предложение Хирако, к завязке - всё, что происходило до появление капитана. Потом от завязки к развитию действия, которым был танец Шинджи без Рангику, далее следовал скачок - который меня удивил - от развития действия к кульминации - совместный танец. А вскоре наступил и достаточно неожиданный уход Мацумото, который стал развязкой. В общем сам сюжет в плане его развития мне понравился, даже несмотря на то, что он отнюдь не нов.
В жанрах Вы указали повседневность, эротику, юмор, все они как по мне обоснованы. Тут присутствует та атмосфера первого жанра, которая заставляет нас его читать, тот налёт лёгкости и интересной обыденности, где сочетается не сочетаемое. Юмор тут интересный, вернее не шаблонный, им пропитан весь текст, но при этом он не срывается в пропасть чересчур искаженных диалогов, где всё напыщенно, именно это является огромным плюсом тексту, так как качественное комическое может вытянуть фанфик на ступеньку выше. Эротика тут была красивой, но не пошлой, такой, какой должна быть, я не знаю, что о ней можно сказать, наверное то, что я всё равно, даже зная рейтинг этого произведения, ожидал от Вас НЦ, вот такой я идиот.
В завершение хочу ещё раз добавить, что мне всё понравилось и я с удовольствием прочитаю Ваши работы ещё не раз, так как Вы никогда меня не разочаровываете и растёте как автор, развивая свой стиль, по которому уже можно узнавать Ваше творчество и отличать его от чужого.
С Уважение и жаждой продолжения банкета Крэш.