Это - правильно

У Локи девять жизней. Эту странную особенность он заметил за собой тогда, когда был львом. Его жесткая коричневая грива развевалась под жарким ветром саваны, глаза лениво щурились, смотря в пыльную даль, а перед ними то и дело мелькали какие-то странные двуногие твари с блестящей снимающейся кожей. Чаще всего он их видел во сне, и могучие лапы дрожали, дыхание учащалось, а потом, после пробуждения, Локи долго ходил по иссушеной траве, пил воду и точил когти о полое дерево, оглушая детенышей жутким грохотом.
Иногда эти животные виделись ему и наяву. Стоило только начать бег за стройной газелью или слабым угольно-черным буйволом, как всплывало скалящееся лицо одной из тварей, которое смотрело прямо в глаза, а потом черная палка целилась в него. И в эти моменты ярость накрывала с головой; и Локи настигал несчастное травоядное, вцепляясь ему в горло. Но это было редко – чаще всего он спал в тени дерева или же смотрел на играющих детенышей и устало шагающих львиц, клыками пронзающих жертву. Других львов Локи тогда не любил. Да и сейчас особой симпатии к этим животным не испытывал. Но особо не нравился ему один, который хмуро смотрел на него всякий раз, когда просыпался ото сна.
Лев был худым – его ребра виднелись через светлую кожу, покрытую шерстью, - черная грива, как у буйволов рога, и холодных серые глаза. Он был равнодушен ко всему. Не бегал за львицами, не воспитывал потомство, редко ел и ещё реже охотился, да и делал это только для себя. Локи он упорно не нравился. Он был слишком мрачным. Слишком темным для светло-коричневого, почти бежевого мира саванн. Но так, кажется, считал только он сам, ибо львицы частенько садились рядом с ним хотя бы на пару минут и нежно рычали, детеныши любили играть с его хвостом, а солнце дольше грело его шерсть, чем шерсть самого Локи. Это в следующей жизни он узнает, что темный притягивает больше тепла, а тогда Локи был львом. И львиной гордости и глупости хватило им обоим, чтобы замереть друг против друга, не осмеливаясь подходить к добыче, что лежала между ними, словно разделяющая черта.
Локи тогда был вожаком и должен был принять этот вызов. Что и сделал.
Раздирая друг друга на кусочки, оба часто дышали, рычали, иногда взвизгивали, как домашние кошки, вонзали клыки друг в друга, но победить не могли. Пока темногривый не запрыгнул на дерево, сухое, слабое, которое треснуло под его весом и не упало на светлогривового. Локи попытался встать, но сверху прыгнул враг, вонзая клыки в спину и кусая загривок, царапая когтями. А потом последовало особой болезненный укус, и перед глазами все потемнело. Его куда-то потащили, взяли за лапу-руку и повели вперед, то и дело толкая в спину, пока не хлынул резко солнечный свет и не раздался чей-то крик. Его крик. Лев умер, уступив место другому существу. Потому что это – правильно.
В своей третьей жизни Локи родился человеком. И был куда умнее, чем лев, которого до смерти загрыз его соперник. Он уже успел прочитать книги о естественном отборе и понять, что животное погибло именно из-за него. А ещё он успел увидеть слишком много снов, нужных и ненужных. То и дело прыгали перед глазами острые деревья саван, белые птицы, шуршащие ткани платья, которые плясали, словно озорные пятна. Но самым страшным было другое – сердце разрывало от чувств на куски, и хотелось выплеснуть этот несдерживаемый поток на кого-нибудь, пусть даже на незнакомца. Забыть, выбросить, оставить и начать все с чистого листа, но вместо этого Локи тогда ходил из стороны в сторону, раздираемый чувствами, и не обращал внимания ни на кого другого. А стоило бы.
Место, в котором он жил, было предметом зависти всех, с кем юноша был знаком. Его дом был красивым, светлым, с огромными окнами. Внутри же блистал пурпур, позолота и драгоценные камни. Мазками выделялись на стенах картины, каждый вечер звучал звук пианино и скрипок. Его одевали в хорошо сидящие костюмы, майки, футболки, отвозили в машину в школу, а затем в институт. У него были темные очки, длинные рыжеватые волосы, огромные глаза, в которых отражалось лица собеседников, тихий голос и вечная головная боль, отчего кожа была почти прозрачной. На Локи обращали внимание, а вот Локи на остальных – нет. Не до этого было.
В мире своих снов и запутанных воспоминаний он любил бывать гораздо больше, чем в реальной суете с выступлениями, занятиями, уроками, и однажды, когда усталость настигла своего пика, он лег в постель, укрылся одеялом и решил уснуть. И стоило закрыть глаза, как Локи погрузился в темноту, в которой мерцали яркие пятна, превращаясь то во львов, то в звезды, то в звуки симфонии.
Локи не знал о своих врагах ничего, что следовало бы знать. А они у него были. Гораздо больше тогда юношу волновала загадка своих снов и тайн. Он вчитывался в строки старых пыльных книг, то и дело чихая на страницы, искал ответы в Интернете, среди ярких мониторов ноутбуков и компьютеров. Ходил даже к гадалкам, отдавая свои немалые карманные деньги и выпытвая у них свое прошлое. Но слышал лишь в ответ стандартные «Ждет дорога дальняя» да «женишься и детей заведешь». Мама, молодая красивая женщина, лишь рассеянно смеялась, целовала в щеку и убегала на свои вечеринки, а отец работал, не бывая дома неделями, поэтому Локи был один. Пока не появился его враг. Точнее, соперница в облике прислуги.
Она была смуглой, худой, плоскогрудой, с короткими темными волосами и серыми глазами. Она еле ходила на каблуках и поджмала губы как только видела себя в зеркале, облаченную в униформу. Своими колючими манерами она привлекала к себе внимание не только других слуг, но и даже самого Локи. Ему приходилось поднимать на неё глаза, приодилось ей что-то говорить, а ведь это время можно было потратить на поиски!.. Да что тольку говорить об этом теперь, когда девушка однажды зашла к его комнату и ввела яд в кровь? Это в своей следующей жизни Локи узнал, что она устроилась на работу именно для этого по приказу какого-то злодея или организации. Девушка спокойно извлекла шпирц, вонзила иглу в вену и, закончив свое дело, ушла, хлопнув дверью, чтобы потом сгореть на электрическом стуле. Потому что это – правильно. Впрочем, теперь это интересует юношу меньше всего.
Сколько он живет как дух? Локи предпочитает не озвучивать эту цифру. Потому что все эти годы он упорно ждет, когда же придет его смерть. Наступит и дохнет, заморозит льдом Грея Фуллбастера.
Почему именно он? Локи сразу узнал его. Он вел себя также, как лев, смотрел на людей, подобно девушке-прислуге и говорил её голосом. Он курил, выдыхая дым резкими струями, как последняя убийца Лео. И тогда Локи ощутил страх. Такого не было даже после смерти Карен. Такого не было даже тогда, когда он отчаянно кидался в бой, как дикий зверь. И тогда же у нему стали приходить сны. Как было в прошлой жизни. Только в них никто не танцевал.

С него сдирают кожу худые костлявые руки. Они сначала делают разрез, затем запускают пальцы под прослойки жира и тянут вверх, на себя, куда-то в сторону, но боли он не чувствует. Лишь мрачное удовлетворение. Да, все правильно. Да, все так, как должно быть. И пусть с него снимут мыщцы, соскоблят слой за слоем сухожилия и раздробят кости. Он сопротивляться не будет. Потому что это – правильно.

Но в мире духов, где один день тянется три месяца, где почти никогда не закрывают глаза и не улетают к сновидениям, Локи не боится. На Земле он видит во сне разве что умирающую Карен и мучается из-за чувства вины, но никак не из-за страха. И вместо того, чтобы просить о милости, терпеливо ждет. Он ждет смерти от рук Грея Фуллбастера, потому так предопределила судьба. И ещё потому, что он – грешник, а такие долго жить не должны. Таким надо гореть в пламени Ада.

Грей не особо любит сновидения. Они, словно вирус, пускают корни и мучают кошмарами. У него уже нет сил на то, чтобы смотреть, как гибнет под обломками мать, как бежит к ней отец и превращается в груду плоти, пронзенной стальными толстыми иглами. По ночам, когда болит голова, и ясно, что не уснуть, юноша садится на стул и долго пьет кофе, следя за тем, как небо из черного становится синим, затем сине-желто-розовым, а потом пронзительно-голубым. Тогда он понимает, что надо выходить из дома. Но в последние ночи он видит нечто другое. И от этого становится до безумия смешно. В самом деле, неужели он стал настолько романтичен? Или это все весна? Хотя, никогда такого раньше не было. Но раньше не было и странного чувства. Чувства, что он него что-то постоянно ждут. И Грей выкладывался на заданиях, как никогда – это заметила даже Эрза, сказав, что через год-два он сможет стать магом S-класса, - старался, забирался выше, но это чувство никуда не исчезало. Напротив, с каждым днем оно становилось лишь глубже и больше. И своего пика достигло именно в этот день.
Юноша укрывается одеялом и закрывает глаза. Завтра ему нужно встать на рассвете. Завтра он идет на задание не один, а с очередным случайным попутчиком. С Локи.

Они кружится в танце. Под пальцами – мягкая ткань, перед глазами – чужие нежные глаза черного цвета. Девушка смеется, кружась с ним, и её пряди каштановых волос касаются плеч и шеи. Ему даже приятно смотреть на неё, ведь знать, что эта красивая звонкая, как струна, женщина принадлежит ему. Ему приятно знать, что хочет она именно его, что зовет именно его, что разговаривает и читает ему, а не кому-то другому. Но в этот раз что-то пошло иначе.
Потому что она танцевала с другим.
И это невероятно раздражало. Какие-то зеленоватые очки. Какие-то непонятные движения. Какие-то кольца. Блестящие. Даже слишком. И весь он, словно вызов ему. Мол, попробуй, удержи. А это вероломная и коварная девица даже не сопротивляется и продолжает терпеть прикосновения к талии, к руке, улыбаться, когда видит это омерзительную похабную рожу. Разбить бы вдребезги. На кусочки. Но вместо этого он пьет шампанское. Пусть повеселится. Все равно она принадлежит ему, а вот этот наглец может лишь завидовать да строить глазки.
Музыка смолкает, и она легким шагом идет к нему, почти бежит. Смеется громко и обнимает за шею, прижимается всем телом и что-то говорит, говорит, говорит… Но он не слышит. Бокал в его руке почти пуст, и можно пойти с ней танцевать, можно сходить с ума.
А вместо этого ему летит перчатка в лицо.
Дуэль.
Выстрел.
Смерть.
Месть.
И новая жизнь, которая разрывает рычанием легкие.

Утром Грей уже не помнит ни кадра из своего сна. Он поднимается, одевается и заходит в ванную, чтобы умыться. И видит алый след на своей щеке, словно кто-то ударил по ней изо всех сил шарфом. Или кинул перчатку.

***
У Локи девять жизней. Как любая кошка, он помнит каждую, но о каждй молчит. И лишь ждет, когда наступит конец всем девяти, что снова начать этот круг.
У Грея жизнь только одна. Но он почему-то вспоминает другую, как только видит блестящие кольца на пальцах Локи. Он вздыхает, встает в стойку, и руки сковывает льдом. Сквозь очки коварно смотрят глаза, чей обладатель уже почти устал ждать.
Они снова начнут этот бой.
Не потому, что должны, не потому, что хочется. И даже не из-за кровожадности, эгоизма и жестокости. И вовсе не во благо всех живущих.
Потому что это – правильно.