Музыкальная шкатулка. Часть 3

Уртир/Эрза «По диким тропам»
AU, Уртир - ведьма, Скарлет - инквизитор, Цепной Пес святой церкви и Его Величества. На фоне морозного дыхания хозяйки-зимы порочная страсть и грех двух женщин, которые нарушили все установленные каноны. На пылающем одре должны были гореть они обе.
Навеяно песней Канцлера Ги "Дикая охота". Всего лишь навеяно.
Рейтинг не выше детского, но все же... мне было горячо.

И зимние морозы сковывают сердце, сковывают душу, замерзшую в вечных льдах еще позапрошлой осенью. Чувствуешь, как черная волчица дышит зиме вслед, скалясь в беззвучной усмешке, и за поворотом мелькнет чья-то тень. За поворотом будет алая смерть, и в нос ударит запах костра и гари.
По диким тропам, в объятья ночной бездны, волчица мчится по указанному полярной звездой пути. Та обещала хранить ледяную отвагу порочной женщины, чьи грехи темнее антрацитовых камней в короне Короля, но ведьма лишь махнет темным хвостом, ощетинится и снова ринется в знакомые с детства объятия.
К вечеру на диких тропинках найдут отпечатки лап, а бешеная свора снова возьмет след. Позади призрачным силуэтом мелькнет дух расплаты, а святая инквизиция будет гнать волчицу все дальше на север, без тени страха ощущая на своих щеках дыхание зимы. В древнем лесу устроили настоящую королевскую охоту, обещая поймать ведьму к первому снегу.

Лязг железных лат и металла странно-приятно ласкает слух, заставляет отвлечься. Дитя войны и преданная слуга Его Величества и церкви следует по волчьим следам, догоняя и отдаляясь с каждым полувдохом–полувыдохом, и алая ярость хлестко бьет по незащищенным щекам и шее. Волчица помнит и этот запах: терпкий, дурманящий, аромат печенных яблок и вереска…

Всего лишь месяц назад она была обычной прихожанкой при дворе Короля. Всего лишь месяц назад ее имя не было опорочено, и свободу не стискивали в крепких объятиях кандалы церковников. Всего лишь месяц назад она могла дышать ноябрем полной грудью, не ловя мимолетным взглядом чужие тени за поворотом. И хоть в волосах ее никогда не было оттенков красного вина, а в глазах не отражались зеленые огни ночных костров дреяд, кожа, цвета первого снега, была так же чиста и невинна, как и он. Такие руки не привыкли к работе в прачечной или пекарне, такому телу не носить грязных ободранных тряпок обычных горожан. Определенно, с самого начала в ней было слишком много загадок, и весь ее образ был пропитан обольстительной ложью зачаровывающих слов. Рожденная в декабре, и сердце ее подобно той корке льда не в пример жаркому огню в груди воительницы, что по своей натуре не меньше ведьма, чем она – Слезула. Да только вот Алая была рыцарем, самым лучшим инквизитором западных земель.

В ее волосах не меньше страсти, чем в полыхающем закате, а характер, закаленный сталью сражений и данными святой церкви клятвами, не сломленный и не подчиненный даже волей самого Короля. В ее руках крест, а за спиною - крылья правосудия, но будучи всего лишь отважным рыцарем, Скарлет тоже чужак в этих землях. Древний лес надежно оберегает свое дитя, скрывая следы волчих лап на холодной земле, хлестко бьет прутьями по спинам бешеной своры, ветвями терновника пускает благородную кровь. Инквизиция гонит ведьму все дальше на север, загоняя и собственные души в ловушку. И теперь совсем не беспечно мелькает усмешка на лицах Цепных Псов, когда зима в очередной раз морозным дыханием целует их щеки.

Из всех всадников лишь она одна пошла дальше по диким тропам, в самое сердце леса, преследую последнюю ведьму. Это как брошенный им обоим вызов: искуснейшие в своих немых сражениях, признанные равными друг другу, две почти-ведьмы, почти-святые грешницы скалят не то зубы, не то клыки в ожидании финишной прямой в этой безумной гонке.
Черная волчица, наконец-то сменив свой облик на более привычный людям, ждет. Она вальяжно раскинулась в ветвях величественного дуба, с любопытством наблюдая за Алым рыцарем, что так нетерпимо жаждет их последнюю встречу. И достаточно одного лишь взмаха пушистых ресниц, чтобы исполнить это желание.
Слезула делает своеобразный круг почета вокруг Эрзы, внимая ее прерывистому дыханию, жадно ловя острым нюхом запах воительницы. Дурманящий, теперь уже пропитанный костром и гарью.
В волосах Скарлет алая ярость, в глазах же – ее смерть. Ведьма отчего-то смеется, прерывисто и громко, а затем нежно, почти любовно проводит рукой по изгибу незащищенной шеи. Алая и не думает даже дернуться, лишь смотрит прямо, с не скрытым вызовом в самой бездне черных зрачков.
- Ну давай же, ведьма, дай волю своему греху. И тогда я пообещаю тебе сладкую смерть.

Эрза была первой, кто принял эту порочную женщину; первой, на кого она ворожила; первой, кто узнал о ее змеиной шкуре и первой, кто действительно сожжет эту ведьму в своей обжигающей страсти безумия.

И эта ночь примет их обоих в свои объятья, защищая двоих почти-святых грешниц, у которых за спиною сотни поверженных тел и душ. У них за спиною величественной поступью ходит алая смерть, одной приказывая убивать ради проклятых идеалов, другой – ради спасения собственной шкуры.
И в конце недо-сказки черная волчица станцует на пламенном одре для нее. Она будет петь ей песни ночных дреяд и молиться дьяволу во имя спасении души рыцаря. А свою предаст огню к первому снегу зимы, когда декабрь принесет своей дочери серебристую седину на алых волосах и землях древнего леса. Огонь будет ласкать обнаженное тело последней ведьмы, напевая ей свою колыбельную, и самый искуснейший инквизитор западных земель ясно осознает лишь одно: порочный дух, что равен ей, не будет ни сломлен, ни скован кандалами святой церкви или же волей ее Короля.

… и к следующей зиме никто и не вспомнит, отчего же Эрза после казни ведьмы долгими ночами гуляла дикими тропами в сопровождении черной волчицы.