Firefly. Глава 2. Клоака.

Воздух здесь горячий и сухой, несмотря на то, что повсюду деревья. Удивительно, что место названо Клоака, а не Пустыня.

Люциус чувствует на себе напряжённые взгляды из сплетений кустарников и корней, хотя ни один из оборотней или полукровок пока не встретился на пути. Не показался на глаза.

Привычно прячутся, сливаясь с лесными тенями.

Здесь не любят чужаков, а разведчики Сивого рыскают в доброй миле от самого поселения. Сомневаться не приходилось: Фэнрир уже знает, что здесь Упивающиеся, а значит их не тронут. Да и не осмелилась бы стая напасть без приказа. Тем более, если эти Упивающиеся — двое из Ближнего круга Тёмного Лорда. Несмотря на то, что у оборотней с Пожирателями были весьма натянутые отношения, неприязнь привычно вуалировалась подчёркнутым нейтралитетом, который не имели желания нарушать ни одни, ни другие.

В конце концов, обе стороны служили одному хозяину.

Клоака представляла собой большой огороженный участок леса, что за Дюнами. Оборотни обжили его ещё несколько лет назад, а после победы Волан-де-Морта прекратили наконец-то поджимать хвосты и смело утвердились на этом месте. Лакомый кусочек для таких, как они. Огромная, не прибранная к рукам территория для охоты.

Дорогу сюда тяжело найти незнающему, но Люциус движется уверенно, хоть и неохотно, вихляя между высокими деревьями и голыми стволами. Отталкивает тростью с пути небольшие ветки и обходит слишком густые заросли. Портить дорогую ткань о грязь совершенно не хочется.

Рабастан следует за ним, дёргается при каждом шорохе, которыми полнится лес.

— Я ненавижу это место, — бормочет он сквозь зубы. — Почему мы аппарировали так, к чёртовой матери, далеко от Клоаки?

— Ты знаешь, что аппарация в само поселение запрещена, прекрати ныть, — отстранённо произносит Малфой, стараясь не коситься по сторонам. Здесь хочется постоянно оборачиваться и не выпускать палочку из рук. Лес недвижим, и от этого кажется, что движение как раз там, куда ты не смотришь.

— Я знаю, что эти дикари слишком уж осторожничают. Как будто кто-то сунется обирать их нищие норы.

Люциус бросает на Лестрейнджа быстрый взгляд, кривя губы. Тот замечает и только засовывает руки глубже в карманы мантии. Энтузиазма у него не прибавляется, да и действительно — место здесь не из приятных. В высоких кронах шумят листья, а птицы молчат, будто нет ни одной на всю округу. Тишина бы практически гудела, если бы не хруст веток под ногами. Кое-где между деревьев воздух парко рябит, и это создаёт ощущение тяжёлой и густой невесомости помимо того, что рубашка под мантией без того влажно липнет к спине.

— Тёмный Лорд должно быть действительно недоволен мной, раз послал с тобой в это дрянное болото.

— Должно быть.

— И всё из-за какой-то стайки сальных выродков, — яростно шипит, а худые щёки постепенно наливаются кровью. Малфой только хмыкает, качая головой. Заметив эту снисходительную реакцию, Рабастан догоняет Люциуса и уверенно придерживает за рукав, что безусловно должно придать следующим его словам убедительности: — Клянусь, я сдеру с этой грязнокровки шкуру, когда доберусь до неё.

Малфой усмехается, отворачиваясь.

— Сдерёшь, Рабастан, — и стряхивает руку с локтя. — Когда будет позволено.

Лестрейнджа вовсе не смущает скупость ответов. Он слишком поглощён своими гневными раздумьями. Яростно скребёт затылок пятернёй и тяжело вздыхает.

— Я всегда верно служил Лорду. Но теперь чувствую, что он... не придаёт этому значения. Чего не скажешь о твоих заслугах.

— Чтобы ты не особенно обольщался, я полагаю, — негромко отзывается Люциус, перешагивая через очередной корень и отыскивая взглядом высокую деревянную ограду впереди, мечтая о том, чтобы тишина леса распространилась и на шагающего позади человека. — Твои лавры сильно разбаловали тебя, Бас.

— Прекрати... — пыхтит Рабастан, спотыкаясь о корягу и едва не теряя равновесие. — Называть меня этим плебейским именем, Люциус. Беллатрикс уже год как скапустилась, а ты всё напоминаешь мне о данных ею идиотских прозвищах.

— Тебе было чему поучиться у своей невестки, — замечает Малфой и выводит их обоих на широкую тропу, слыша облегчённый вздох Лестрейнджа, когда впереди показываются довольно крепкие деревянные ворота. — Она была весьма яркой женщиной.

— Ага, — тот нервно отряхивает подол мантии от прицепившейся к нему ветки. — И где она сейчас?

Люциус молчит, подавляя усталый вздох.

Он не хотел брать Рабастана с собой.

Куда больше под рукой пригодился бы Яксли, который был более тактичен, что стало бы полезным в общении с Фэнриром, однако чёртов министр соизволил срочно вызвать того в Министерство. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Не без тени злорадства Люциус сообщал Рабастану об их внеплановой вылазке за девчонкой, которую нужно доставить в Мэнор.

Теперь же, выслушивая бесконечное нытьё, трижды успел пожалеть о своём выборе.

— Ещё не зашли внутрь, а уже разит псиной, — снова шипит Лестрейндж, когда они подходят к воротом и те тяжело открываются, являя взгляду небольшие деревянные дома, навесы и обычные палаточные настилы, раскиданные между колоннами деревьев.

Оборотней на первый взгляд не так много — несколько бродят между палаток, поворачивая настороженные головы, встречая прибывших прямыми взглядами. Ещё с десяток расположились у костров и совершенно не обращают внимания на вошедших.

Рабастан прав: здесь пахнет мокрой псиной.

Несмотря на то, что облик у этих существ человеческий, звериный дух пропитал здесь каждый ком земли.

Люциус заставляет себя дышать поверхностно, пока высокомерно оглядывает жителей поселения. В основном это мужчины. Трое или четверо из них — без верхней одежды, с бинтами не первой свежести, туго обхватывающими грудные клетки, руки или головы. На глаза также попалось и несколько женщин — крепких, как кремни. Плечи у них достаточно широки, под одеждой угадываются сильные, покрытые пылью и загаром тела.

Клоака отталкивает своим сухим жаром, но возвращает слуху все те звуки, которые скрывал лес: переговоры, смешки, потрескивание дров в пламени. Звуки жизни. И на миг словно бы появляется иллюзия брезгливого облегчения.

Только на миг, потому что уже в следующую секунду взгляд находит направляющегося к ним Фэнрира, вихляющего между палатками. Плотный плащ яростно бьет его по ногам при каждом широком шаге. Вид старого оборотня не предвещает ничего хорошего, и, судя по выражению, которое можно разглядеть на заросшем лице, гости были крайне не вовремя.

Аспидно-чёрные глаза недобро блестят.

— А вот и главный антропофаг.

— Если ты сейчас же не заткнёшься... — Люциус перехватывает трость, бросая ещё один раздражённый взгляд на профиль Рабастана, который, кривясь, осматривается по сторонам. — Мы здесь по делу, понятно?

Лестрейндж угрюмо кивает.

А затем переключает всё своё внимание на Сивого, который нетерпеливо складывает могучие руки с широкими ладонями на груди и останавливается в нескольких шагах, обдавая вошедших сильным запахом кожи и нагретой древесной коры. Широкие овалы вытянутых зрачков напряжённо пульсируют.

— Я думал, тебя сожрали черти по пути сюда, — рявкает он, и Люциус едва сдерживается, чтобы не скривиться, когда клыкастый рот растягивает оскал.

Оборотень примерно такого же роста как Малфой, поэтому попытка смотреть на Пожирателя свысока выглядит не впечатляюще.

— Доброе утро, Фэнрир, — цедит он. — К сожалению, у меня нет времени на беседы.

— Какая незадача, я только собрался предложить тебе чаю.

Люциус игнорирует ворчащую иронию. Фэнрир же с утробным рычанием разворачивается и размашисто шагает в ту сторону, откуда пришёл, лишь раз бросив через плечо:

— Пошевеливайся. Эта девка уже все мозги мне отымела.

Малфой, игнорируя выразительный взгляд, которым Лестрейндж тут же упирается в правую часть его лица, следует за Сивым.

Глава стаи всегда был неглупым и крайне раздражительным, что зачастую удавалось пресечь только Тёмному Лорду или Яксли, который сейчас просиживал штаны в Министерстве Магии. Рабастана же Сивый и вовсе не принимал за того, с кем можно вести диалог. Скорее, за предмет окружения. Спорить или убеждать кого-то в обратном было бессмысленно и не нужно.

Помимо нежелания вздорить с разозлённым оборотнем в Люциусе было ещё и огромное желание поскорее покинуть это место и вернуться в родные стены.

Тем более, он до сих пор понятия не имел, что собирается делать с грязнокровкой, которая вот-вот свалится на его голову огромной незапланированной обузой. Нужно многое обдумать, чего не удалось сделать сегодняшней ночью. После встреч с Тёмным Лордом мысли разбегались, теряясь. Люциус просидел у камина почти до рассвета, покачивая в руках давно нагревшийся бокал с нетронутым огневиски, глядя в огонь и бросая все силы на то, чтобы не позволить ознобу продирать тело. Несколько раз вызывал домовика, интересовался, спит ли Драко.

Конечно же тот не спал. Об этом красноречиво заявляли воспалённые белки глаз сына позже, за завтраком. Люциус привычно оставил это без комментариев — так было легче. Ведь если вы никогда не встречались с Волан-де-Мортом, вы никогда не поймёте, каково это — заставить себя уснуть несколько часов спустя после встречи.

А теперь...

Чем глубже в Клоаку они продвигаются, тем жарче становится воздух.

Малфой скользит взглядом по истрёпанной ткани палаток и крепкому дереву построенных домов. Они такие крошечные в сравнении с фамильным поместьем, что, кажется, жить в таком просто невозможно. Стоит закрыть за собой дверь — и просто-напросто задохнёшься в тесноте.

— Каждый раз, когда являешься сюда, ты смотришь на нашу обитель как на грязь, — голос Фэнрира уже спокойнее. Теперь он, скорее, полон снисходительной иронии, хотя взгляд неотрывно направлен вперёд.

Люциус хмыкает. Пусть понимает как хочет.

И Сивый понял. Только шире усмехнулся, отчего тяжёлый профиль стал ещё сильнее напоминать звериный.

— Небось, хозяин гостил вчера в большом доме?

— Тебя это не касается, — отзывается Малфой и продолжает рассматривать палатки, мимо которых они проходят. Вынуждая этим Фэнрира всё же бросить в свою сторону быстрый взгляд. Отвечая на него своим — надменным.

— То-то я смотрю ты так хреново выглядишь.

Люциус цокает языком, игнорируя вялый выпад. Практически тут же на глаза попадается один из раненых оборотней, который тяжело опускается на настил неподалёку, прижимая руку к перевязанной грудной клетке. Сивый смотрит туда же, и лицо его снова словно затягивает мрачными тучами.

— У самого-то дела не лучше, а, Фэнрир?

Тот только качает головой и задумчиво перебирает густую шерсть, покрывающую подбородок.

— Это вас шайка повстанцев так потрепала?

— И они тоже.

— Тоже?

— Слушай... — Фэнрир на секунду останавливается с таким выражением, словно терпение его вот-вот разорвётся в клочья, однако в последний миг берёт себя в руки. Шумно выдыхает и возобновляет шаги, вновь качая головой. Люциус только дёргает бровью, чувствуя, как напрягся за спиной Рабастан. — У нас был хозяин, — нехотя тянет Сивый. — Взглянул на этих крыс, которых мы поймали, и остался недоволен тем, что я дал ребятам поразвлечься с некоторыми из них.

— Поразвлечься? — протягивает Малфой, поджимая губы. Чувствуя волны омерзения, рассыпающиеся внутри. — Лорд сказал, что из всех остались только трое.

— Так и есть.

— Где остальные?

— Повидаться с ними хочешь? Вон они, — и ручища тычет в воздух.

Куда-то вверх и вправо.

Взгляд падает туда против воли и останавливается на кровавых ошмётках, нанизанных на несколько тонких, перепачканных в чёрно-бордовый цвет кольев, возвышающихся над оградой. Поблескивающая в лучах утреннего солнца мясная мешанина — не различить ни рук, ни ног. Скорее даже — их отсутствия.

Люциус жмёт губы, когда идущий позади Лестрейдж издаёт какой-то невнятный горловой звук.

— Смотри, чтобы этот не вздумал наблевать здесь, — равнодушно бросает Фэнрир, указывая большим пальцем себе за спину. Малфой отводит глаза от растерзанных останков волшебников и переводит взгляд на оборотня.

— Чудно развлеклись. Даже странно, что Лорду не понравилось.

Замечая в тоне Люциуса только безгранично-брезгливый сарказм, Сивый одобрительно кивает, даже не глядя в сторону медленно теряющего здоровый цвет лица Рабастана.

— Моим мальчикам тоже понравилось, — он принимается разминать жилистую шею, постепенно замедляя шаг. — Хозяин бы даже не заметил, если бы не та девка. Он решил, что эти, — быстрый кивок на колья, — могли быть такими же, как она.

— Что с ней не так?

— А я почём знаю? — фыркнул оборотень, устало проводя руками по лицу. — Как по мне, так обычная грязнокровая шлюха.

— Тёмный Лорд заинтересовался ей.

— Готов спорить, что с изнанки она такая же, как и та гниль, что греет потроха на солнышке.

Малфой хмыкает. Переводит взгляд на Лестрейнджа, который зло сверкает глазами, сдержанно молчит и прижимает кончики пальцев к посветлевшим губам. Затем взгляд снова перемещается на Фэнрира.

— Лорд сказал, что не смог прочесть её сознание.

— Люциус, без обид, но срать я хотел. Просто заберите её к нарглу из Клоаки.

— Доставляет так много хлопот?

Тот согласно кивает:

— Одним своим грёбаным присутствием. Привлекает слишком много внимания моих мальчиков. Знаешь, женщины в стае не такие... тонкие, как человеческие.

Малфой фыркает, не желая уточнять, что Сивый имеет в виду.

— В любом случае больше нарываться на гнев хозяина я не хочу. Даже если все трое из этих были такими же “необычными”, как ваша грязнокровка.

Люциус бросает ещё один взгляд на то, что осталось от повстанцев.

— Теперь уж не проверишь.

— Ты тоже заметил? — мрачно гоготнул Фэнрир, и Малфой уже готов был усмехнуться в ответ, когда из достаточно большой палатки, к которой они приблизились, вдруг медленно вышел мужчина, вальяжно откидывая с пути плотную ткань и тут же встречаясь взглядом с Сивым.

Его узкое лицо покрыто испариной и пылью, как и у каждого здесь, а губы растягивает кривая улыбка.

Взгляд соскальзывает с главы стаи на Малфоя, на Рабастана и возвращается к Фэнриру.

— Не смотри на меня так, — тянет он, скользящим движением смещаясь в сторону от прохода. Тяжёлая пряжка расстёгнутого ремня неприятно звякает, ударяясь о его ногу. Штаны держатся на честном слове, чудом не падая с бёдер, когда оборотень совершает глумливый полупоклон, будто приглашая гостей войти. — Дама ждёт вас.

— Какого наргла ты делал там, Скабиор? — низко рычит Сивый.

— Охранял её, как ты и приказал.

Люциус молча наблюдает за оборотнем из-под полуприкрытых век, стараясь не кривить в отвращении губы. Он помнил его. Несколько раз этот молодой зверь появлялся в Мэноре по поручению Волан-де-Морта. Манерный и вальяжный. Не блещущий особенным умом.

— Тебе вчерашнего не хватило, чёрт тебя раздери?

Брови того лишь насмешливо приподнимаются.

— Она в порядке, Фэнрир. Не целее, чем была.

На несколько мгновений повисает напряжённая тишина, после чего Фэнрир рывком отдёргивает ткань, закрывающую вход в палатку, не отрывая от Скабиора глаз.

— Штаны застегни, — цедит он и проскальзывает в полумрак образовавшегося проёма. Оборотень усмехается краем рта, переводя взгляд на Малфоя, который молча следует за Сивым. Его мало интересуют эти звериные распри, потому что лёгкие уже слегка ломит от горячего воздуха и непривычных резких запахов, так что взгляд этот остаётся без должного внимания.

Внутри места куда больше, чем кажется сначала.

Магия делает своё дело — перед вошедшими открывается небольшая комната, в которой куда прохладнее, чем снаружи. Это позволяет сделать глубокий вдох и осмотреться. Топчущийся сбоку Рабастан утирает пот со лба и тоже вздыхает. Весь его вид говорит: “Я буду счастлив наконец-то убраться отсюда”, и Малфой полностью поддерживает его в этом, мельком осматривая помещение.

Направо и налево — две занавешенных комнаты, низкий и крепкий столик в центре, на нём несколько бокалов с мутной жидкостью. Запах крепкого алкоголя бьёт по обонянию. К нему примешивается ещё один. Тяжёлый, отдающий металлом.

— Идиота только могила исправит, — бурчит себе под нос Фэнрир, плотнее запахивая плащ. Оборотни прохладу не жаловали. — Давно пора вправить ему мозги...

Он проходит к столу, прихватывая на ходу бокал, и, тут же поднося его ко рту, оборачивается через плечо.

— Что стоишь? Тебе направо, — небрежное движение правой рукой в сторону ближайшей комнаты приводит к тому, что алкоголь переливается через край стакана прямо на пол, однако Сивый не обращает на это внимания.

— Я думал, пленников ты держишь в более крепких... стенах.

— Она в клетке. Если кретин-Скабиор додумался закрыть замок, конечно, — негромко добавляет Фэнрир, ухмыляясь в свой бокал.

Люциус бросает быстрый взгляд на Лестрейнджа и уверенным шагом идёт туда, где висит тяжёлое покрывало, подметающее земляной пол грязным краем.

Прикасаться к ткани не хочется, поэтому Малфой достаёт палочку и под прищуренным взглядом Фэнрира отодвигает материю в сторону с помощью магии.

Мелкая стальная сеть поблескивает в мутном свете.

Действительно клетка, высотой с человеческий рост. С первого взгляда будто пустая, но стоит сделать ещё шаг вперёд, как в полумраке дальнего угла угадывается плотный сгусток тени.

И практически сразу Люциус испытывает острый предупреждающий толчок в груди. Что-то подсказывает: он сильно пожалеет обо всём, во что сейчас позволяет себе ввязаться.