Лабиринт Памяти. Глава 1

Глава 1

Soundtrack – Eskimo Joe «London Bombs»

Она шла по холодному коридору Хогвартса. Вокруг не было ни души, о чём свидетельствовала гробовая тишина, нарушаемая лишь звуком её торопливых шагов. Свет факелов освещал голые каменные стены, на которых изредка попадались картины со спящими магами. Была глухая ночь, и девушке давно уже полагалось спать, если бы всё было, как всегда, но... Гермиона быстро посмотрела на часы и резко остановилась. Ещё десять минут. Напряжение стучало в висках и, казалось, голова вот-вот взорвётся. Она зажмурилась до белых кругов перед глазами, ногти больно впились в ладони. В какой-то момент захотелось кричать от невыносимой боли. Нет, не от физической, — душа её разрывалась от обречённости и бесконечной печали, которые так сильно заставляли страдать. Но лишь одна мысль помогла собраться, снова взять себя в руки: всё станет, как прежде, она станет прежней. Гермиона открыла глаза, глубоко вздохнула и снова зашагала по узкому коридору, стараясь не думать о том, что её ждёт там, в конце. Вскоре показалась знакомая дверь, и сердце пропустило удар. В какой-то момент захотелось развернуться и убежать, но Гермиона понимала, что пути назад нет. На ватных ногах она подошла ближе и, пробормотав отпирающее заклинание, вошла внутрь...
— Гермиона! Гермиона-а-а! Вставай уже, всё на свете проспишь! Гермиона поёжилась: кто-то стащил с неё одеяло и к тому же мешал её сну. Сну? Девушка резко поднялась с кровати. Да, это был всего лишь сон. Гермиона почувствовала облегчение и одновременно досаду, что не удалось увидеть комнату, к которой она так стремительно шла по холодному школьному коридору.
— Ого! Какая прыть! Я и не ожидала, что смогу разбудить тебя так скоро, — плюхнулась на кровать рыжеволосая возмутительница порядка.
— Ты же не злишься на меня, надеюсь? Гермиона хмуро посмотрела на подругу. Не злишься. Трудно сказать, если учесть, что она много раз просила Джинни не будить её таким образом. Но что-либо говорить было бесполезно: всё равно младшая Уизли будет поступать так, как ей захочется.
Гермиона огляделась вокруг. Привычная маленькая комната, обитая деревом, в которой едва помещались небольшая кровать, письменный стол и шкаф для одежды. Впрочем, несмотря на это, комнатка была очень уютной и светлой. На стенах висели колдографии семейства Уизли: вот они в Египте, все загорелые и счастливые, машут ей руками, вот стоят на вокзале Кингс-Кросс, уже не в полном составе — не хватает Чарли, Билла и Перси, а вот и вовсе только Джинни и близнецы сидят на крыльце своего дома и над чем-то до слёз хохочут. При взгляде на Фреда сердце Гермионы болезненно сжалось. На колдографии он такой беззаботный, ещё не знает, что совсем скоро война унесёт его жизнь, а вместе с ней частичку каждого, кто когда-либо был знаком с этим никогда не унывающим мальчишкой лично.
Гермиона тряхнула головой, стараясь отогнать от себя тревожные воспоминания, от которых спустя столько лет всё ещё ревела в подушку.
— Который час? — хриплым голосом спросила она у Джинни. Та расплылась в широкой улыбке и отбросила назад длинные рыжие волосы, похожие на языки пламени.
— Шесть утра, дорогуша, а нас уже ждут великие дела! — бодро откликнулась девушка и, вскочив с кровати, танцующей походкой направилась к выходу. — Ты одевайся пока, а я, пожалуй, пойду заварю нам чай. Гермиона возмущённо открыла рот, пытаясь что-то сказать, но тут же безмолвно его закрыла. Нет, это уже перебор. Уизли часто будила её, но чтобы так рано!.. Подступающая злость заставила кулаки сжаться. В этот самый момент хлопнула дверь, извещая о том, что младшей Уизли и след простыл.
— Джиневра Молли Уизли! — повысив голос, строго произнесла Гермиона. — Немедленно вернись и расскажи, какого лешего ты разбудила меня в такую рань!
Дверь осторожно приоткрылась, и в проеме показалась виновато улыбающаяся физиономия рыжей бестии.
— Пожалуйста, Гермиона, только не злись на меня! Я понимаю, что мне нет оправдания, но у меня есть кое-что важное, чем я хочу с тобой поделиться. И помни, я вряд ли смогу рассказать об этом, если ты будешь оттачивать на мне свои способности к непростительным заклинаниям, — сбивчиво протараторила Джинни и, в конце концов, зашла обратно в комнату.
Гермиона недоумённо уставилась на подругу, которая, казалось, не могла найти себе места и выглядела растерянной. От веселой беззаботности младшей Уизли не осталось и следа. Ей кажется, или Джинни жутко нервничает? Гермиона предположила, что ещё с самого начала она просто старалась скрыть свои настоящие эмоции под маской веселости, но сейчас они взяли верх.
— В чем дело, Джинни? — обеспокоенно спросила Гермиона, вглядываясь в лицо подруги. Такое поведение было нетипичным для девчонки-сорванца, какой и была младшая сестра Рона. Что же её заставило так нервничать?
— Не знаю, как и сказать тебе. В принципе, в этом нет ничего такого уж неожиданного...— нервно заправив за ухо прядь, села Джинни рядом с Гермионой, стараясь, при этом, не встречаться с ней взглядом.
— Но всё же я хочу, чтобы ты узнала об этом первой и как можно скорее. После этих слов она, быстро скользнув глазами по лицу подруги, снова нервно встала с кровати и отошла к окну. Гермиона терпеливо наблюдала за ней, мысленно прокручивая разные варианты того, что может сообщить ей непредсказуемая рыжая девчонка. Может, это как-то связано с Роном? Джинни частенько рассказывала Гермионе всякие нелепые истории, в которые тот успел ввязаться. Или, может, с Молли? Она себя не очень хорошо чувствовала в последнее время, вдруг что-то случилось? Хотя нет. И в том, и в другом случае Джинни вряд ли бы вела себя подобным образом. Внезапно, Гермиону посетила смутная догадка. А что, если...
Словно в продолжение её мысли, Джинни глубоко вздохнула и, решительно развернувшись, в упор посмотрела на Гермиону:
— Мы женимся. Я и Гарри. Грейнджер пораженно застыла. Внезапно все сложилось в единую картину. Ну конечно, как же она сразу не догадалась! На лице Гермионы за несколько секунд сменилась целая гамма чувств: сначала понимание, потом изумление, следом шок, вcкоре прозрение и, в конце концов, искренняя радость.
— В принципе не так уж неожиданно, мы давно планировали пожениться, но... — девушка не успела договорить, так как была задушена в объятиях подруги.
— О Мерлин, как же я за вас рада! Джинни, это же просто потрясающе! — на глаза Гермионы навернулись слёзы счастья.
Она с самого начала наблюдала, как зарождалась любовь Гарри и Джинни, видела, сколько обоим пришлось выстрадать для того, чтобы быть вместе. Гермиона знала, что Джинни всем сердцем ждала следующего этапа развития их с Гарри отношений, но Поттер почему-то не спешил предлагать ей выйти за него замуж. Создавалось впечатление, что он до последнего не мог поверить в то, что война закончилась, что его близким больше не грозит опасность и что всё действительно хорошо. Только лишь в течение последнего года Гарри стал меняться на глазах, потихоньку выходить из состояния затянувшейся меланхолии. И, откоровенно говоря, Гермиона подозревала, что предложение руки и сердца с его стороны не заставит себя долго ждать.
Она так сильно была рада за своих друзей, что сердце разрывалось от счастья, словно замуж предложили выйти ей, а не Джинни. Хотя, что греха таить, Гермионе тоже уже однажды поступало такое предложение, пусть и не совсем напрямую.
Как-то раз Рон завёл разговор об их совместном будущем. Он тогда долго и мучительно краснел, переминаясь с ноги на ногу, но все же выпалил на одном дыхании: «Я бы хотел, чтобы мы поженились. Чтобы у нас был большой дом и куча детишек. Ну, или как-то так».
На тот момент они уже встречались около двух лет и были достаточно близки для того, чтобы перейти к новой стадии отношений, только вот Гермиона сомневалась, нужно ли ей это сейчас: свадьба, семья, дети. Она работала в Министерстве Магии чуть ли не сутками напролет, а потому ей было очень трудно выделить время на что-то ещё.
Но одно было совершенно ясно: Гермиона невероятно сильно привязалась к Рону за всё время их совместной учёбы, а уж война и вовсе сделала из них почти единое целое. Но любила ли она по-настоящему парня, который был готов ради неё пойти на всё, чья щенячья преданность не оставляла сомнений в том, что он действительно ЛЮБИТ её? Это был один из тех немногих вопросов, ответ на который Гермиона не знала.
Несомненно, она была очень благодарна Рону за все минуты, которые они провели вместе, за исключением тех, когда он вёл себя как полный болван; но даже это не могло испортить её искренней привязанности к этому долговязому рыжему парню.
Какое-то время ей даже казалось, что это — настоящая любовь. Но чем дольше они встречались, тем больше гриффиндорка понимала, что её «любовь» — скорее братское чувство, нежели то, о чём обычно говорят: «жили долго и счастливо». И тем не менее, она продолжала ходить с ним на свидания, принимать и дарить подарки, нежно его целовать или, когда обстоятельства складывались определённым образом, страстно прижимать к себе по ночам. Всё это было так... Просто? Привычно? Правильно?
Уизли стали её семьёй, и почти никто не сомневался, что в будущем Гермиона тоже будет носить их фамилию и считаться официальным членом этой добродушной чистокровной династии.
Однако в тот день, почти полгода тому назад, девушка повела себя совсем не так, как ожидал Рон: она долго молчала и, наконец, очень сбивчиво заговорила о том, что «надо подумать, ещё слишком рано, они не готовы к такому серьёзному шагу». Рон выглядел совсем несчастным и покраснел ещё больше. Гермиона чувствовала себя не лучше, ибо прекрасно понимала, что может потерять его сейчас и навсегда. Тогда они снова поссорились, но, благодаря её мудрости, конфликт вскоре сошёл на нет. В конце концов, они вместе приняли решение немного остыть и всё хорошенько обдумать. Ребята понимали, что им необходимо взять тайм-аут в отношениях и побыть просто друзьями. Но все же им обоим было очевидно, что всё, в общем-то, зависит от Гермионы. Стоит ей лишь намекнуть — они снова будут вместе.
Но прошло полгода, а она так ничего и не решила: вместо того, чтобы разобраться в себе, Гермиона, казалось, запуталась ещё больше в своих чувствах и желаниях. Было невыносимо видеть вечный болезненный вопрос в глазах Рона, но ещё невыносимей становилось от того, что она никак не могла на него ответить. Пока не могла.
— Эй, Гермиона! ГЕРМИОНА! Ты меня так совсем раздавишь! — шутливо сказала Джинни, отстранив подругу от себя, и тут же тревожно добавила: — Что-то не так?
Гермиона, грустно улыбаясь, лишь покачала головой. В этот светлый день не должно быть места печали, особенно в жизни лучшей подруги, которой стала Джинни для неё за последние три года.
— Как может быть что-то не так, когда двое самых дорогих мне на свете людей женятся?! — спросила девушка, стараясь отвлечься от мрачных мыслей, одновременно надеясь, что Джинни не станет расспрашивать её о причинах мимолётной грусти. — Но сейчас меня интересует ответ лишь на один вопрос: когда?
— Я и сама не знаю, — задорно хохотнув, ответила Джинни. — Видишь ли, Гарри предложил мне выйти за него замуж всего полчаса назад.
— В такую рань? Он тебя разбудил, чтобы предложить выйти за него замуж?! — удивилась оригинальности друга Гермиона.
— Ну, мы вообще-то давно не спали... Если ты понимаешь, о чем я, — подмигнула ей рыжеволосая бестия и многозначительно на неё посмотрела, от чего у Гермионы слегка зарумянились щёки.
Конечно, гриффиндорка давно знала об интимной жизни подруги и сама не раз обращалась к ней за советом. Джинни сложно было кому-то смутить, зато сама она могла вогнать в краску любого своими откровенными рассказами. Однако именно благодаря Джинни Гермиона была достаточно хорошо осведомлена в вопросах секса. Младшая Уизли провела с ней подробный инструктаж, давая наставления, как вести себя в первую ночь с мужчиной, пусть этот мужчина и был её родным братом.
— Ну ладно, пойду я, пожалуй, к Гарри, а то он наверняка волнуется, — сказала Джинни и направилась к выходу из комнаты. — Ещё раз прости, что разбудила тебя, но все это было столь неожиданно... Я просто не могла с тобой не поделиться, ты ведь знаешь.
— Конечно знаю, Джинни! Это тебе спасибо, что сказала мне первой о свадьбе. Я это очень ценю, — искренне поблагодарила Гермиона, одарив подругу теплым взглядом.
Джинни в ответ ещё раз крепко обняла её, стараясь вложить в это объятие все те чувства, которые сейчас испытывала, а после сразу же скрылась за дверью.
Что ж, действительно, для Гермионы новость была не такой уж и неожиданной. О предстоящей свадьбе Гарри и Джинни давно уже все говорили, нисколечко не сомневаясь, что это событие не за горами. Гермиона несомненно была рада за лучших друзей. Только вот отчего же так сильно кошки скребут на душе? Наверное, потому что об их с Роном свадьбе поговаривали не меньше, но надежды так и не оправдались.

* * *

— Вы наверняка гадаете, по какому поводу мы так срочно вас всех собрали, — своим звучным голосом сказала Джинни, отчего разом все умолкли, и в комнате воцарилась идеальная тишина.
В небольшой гостиной дома Уизли столпилось немало народа: озадаченный Рон, ухмыляющийся Джордж с невестой Джейн, Билл, нежно обнимаюший красавицу Флёр; слегка напыщенный Перси (надо сказать, спеси у него поубавилось за последние четыре года); коренастый Чарли, который, казалось, ничуть не изменился; мистер и миссис Уизли, выжидающе смотрящие на дочь с тенью лёгкой улыбки — создавалось ощущение, будто они знали, о чём пойдёт речь; смущённый и по-прежнему неуклюжий Невилл Лонгботтом, а рядом с ним невозмутимая Луна Лавгуд, с серёжками в форме редисок, которые периодически меняли цвет; огромный Хагрид в своём ужасном парадном костюме и, наконец, Гермиона, которая смотрела на друзей с ободряющей улыбкой.
— И чтобы дальше не испытывать ваше терпение...— продолжила Джинни. — Я предоставляю слово Гарри. Джинни лучезарно улыбнулась Мальчику-Который-Выжил, хотя тот выглядел весьма ошарашенным.
— Это должен сделать ты, Гарри, — уже серьёзно произнесла Джинни так, чтобы было слышно только ему.
Гарри взял себя в руки и взглянул на дорогих его сердцу людей, которые были с ним всё это время. Удивительно, он не боялся схватки с самым тёмным волшебником всех времён и народов, не боялся опасностей, подстерегающих его на каждом шагу, не боялся умереть в любой момент. Но сейчас... Сейчас же в горле застрял противный комок, а состояние было такое, словно Гарри ударили Конфундусом, и не раз. Но он должен сообщить нечто слишком важное для него. Гарри быстро глянул на друзей: Гермиона ободряюще улыбалась, а Рон бестолково глядел по сторонам. Поттеру стало совестно, ведь он так и не успел ничего рассказать своему лучшему другу, хотя был уверен, что Гермиона уже все знает. Но сейчас не время думать об этом, так как он уже успел получить несильный толчок от Джинни. Прокашлявшись и глубоко вздохнув, Гарри выпалил:
— Мы с Джинни решили пожениться. Свадьба будет осенью, в сентябре, хотя мы ещё точно не определились с датой.
— И мы хотели, чтобы в этот счастливый день вы все были с нами, — слегка зардевшись, добавила Джинни. — Для нас это очень важно.
Несколько секунд стояла гробовая тишина, словно присутствующие переваривали услышанное, после чего гостиная взорвалась дюжиной радостных голосов, и все кинулись поздравлять будущих молодожёнов.
Гермиона, прислонившись к дверному косяку, наблюдала за радостной суматохой, которая царила в гостиной. Гарри и Джинни утонули в сердечных объятиях друзей и родных, и лишь они с Роном оставались на своих местах. С Роном? Гермиона быстро перевела взгляд на друга, который стоял как вкопанный с окаменевшим лицом. «Этого стоило ожидать», — пронеслось в голове Гермионы, и она подошла к парню.
— Рон... — позвала его Гермиона, на что тот не обратил никакого внимания, и лишь когда её рука коснулась его плеча, слегка вздрогнул. Девушка, осторожно подбирая слова, продолжила: — Рон, они ведь давно встречаются, к тому же это не такая уж неожиданность...
— Ты знала? — резко оборвал её парень, старательно изучая голубую вазу.
Гермиона на какое-то время растерялась, но тут же взяла себя в руки:
— Я... Не думай, что я об этом узнала давно, просто...
Рон опять не дал ей договорить. Вместо этого он, сжав кулаки, повернулся к ней лицом и наконец посмотрел ей прямо в глаза:
— Ты знала.
Из уст Рона эта фраза прозвучала как приговор, и только сейчас Гермиона поняла причину его недовольства.
— Мне он тоже не сказал, Рон. Сказала Джинни сегодня рано утром, когда все ещё спали. Сомневаюсь, что Гарри об этом знает, — не отводя взгляда, тихо произнесла она. — К тому же я считаю, что обиды в данном случае бессмысленны и неуместны. Только посмотри, как они счастливы.
Девушка повела рукой в сторону друзей. Хагрид как раз вытирал проступившие слёзы огромным грязным платком, обнимая другой рукой Джинни, а миссис Уизли расцеловала Гарри в обе щёки. Раскрасневшаяся младшая Уизли, увидев, что Рон с Гермионой смотрят на неё, помахала им рукой и состроила брату рожицу. Гриффиндорка помахала в ответ и с опаской посмотрела на Рона. В том, кажется, боролись два противоречивых чувства, о чём свидетельствовало то, как он сжимал-разжимал кулаки и переминался с ноги на ногу. В конце концов он, гордо вскинув голову, направился в сторону Гарри и Джинни.
— Рон! — окликнула его Гермиона, но тот лишь отмахнулся и продолжил свой путь. Она прикусила губу, молясь про себя, чтобы тот не наделал лишних глупостей.
Гарри, увидев друга, виновато улыбнулся ему. Круглые очки слегка съехали набок, а и без того непослушная шевелюра, казалось, ещё больше растрепалась. Когда между друзьями оставалось всего несколько шагов, Рон резко остановился и с некоторым вызовом взглянул на Гарри, после чего перевёл взгляд на Джинни:
— А я, между прочим, всё итак знал. Знал, что он сделает тебе предложение.
— И откуда же ты «знал»? — поддразнила брата Джинни, скрестив руки на груди.
— На кольцо случайно наткнулся, когда искал свои перчатки для квиддича. — несколько сконфуженно улыбнулся Рон. — И, в общем, это, поздравляю!
Рон с какой-то неловкостью обнял сестру, после чего, немного поколебавшись, пожал руку Гарри.
— Береги её, старина, — сентиментально сказал он, твердо посмотрев на друга. — Не знаю почему, но она любит тебя больше нас всех взятых.
— А я люблю её больше жизни, — серьезно ответил Поттер, после чего Рон коротко кивнул и, сморгнув, отошел в сторону.
Это был до безумия трогательный момент. Гермиона, стерев слезинку из уголка глаза, подошла к своим лучшим друзьям. Не говоря ни слова, она крепко обняла Джинни, а затем Гарри. Она была уверена, что они поймут всё без лишних слов. И услышав от Гарри тихое «спасибо» убедилась, что была права.

* * *
20. 07. 2002

Я помню момент, когда в первый раз увидел её. Это было где-то в Италии, в одном из тех похожих друг на друга городов, которые отличаются только названием. К тому времени отец уже два года как находился в тюрьме, а мать, впав в затяжную депрессию, частенько скрашивала своё бесконечное одиночество алкоголем. Что касается меня, то я просто пытался убежать от своей поганой жизни, переезжая из города в город. За мной, как гончие псы, гнались письма от так называемых «друзей», родственников и тех, кому что-то было от меня нужно (как правило, это были ублюдки из Министерства Магии). Смысл всех писем был одинаковым, с разницей лишь в формулировке: в то время как Паркинсон умоляла вернуться в родовое поместье матери и просила «перестать убегать от всего этого дерьма, которое осталось после войны», Люциус, наоборот, утверждал, что я и есть то «трусливое дерьмо, которое недостойно носить гордую фамилию Малфой». Да пошёл ты Люциус, хоть ты как всегда и прав. Только на правоту эту мне плевать, как плевать и на пьяные письма матери, утверждающие, что я неблагодарная скотина. И на падение Тёмного Лорда плевать. Плевать на всю поганую жизнь, оставшуюся в Англии.
В общем, как занесло меня в Италию, я не помню, но помню — почему занесло. А ещё помню тот момент, когда впервые встретил её.
Коротко стриженная, с тонкими чёрными волосами и длинной косой чёлкой, закрывавшей половину лица, она чем-то походила на мальчишку своей нездоровой худобой и мертвенно бледной кожей. Казалось, она была единственной девушкой в этой старой полуразвалившейся пивнушке, хотя, разумеется, это было не так. Просто все остальные девушки меркли по сравнению с её необычным для Италии внешним видом. Она сидела за столом в обществе четверых подозрительного вида мужланов в потертых мантиях и что-то громко говорила по-итальянски, активно жестикулируя. Я подошёл к стойке бара, гадая, местная она или нет, и заказал у старого бармена с грустными глазами двойную порцию огневиски. Сделав большой глоток, я продолжил наблюдать за ней. Пепельная, потёртая, но, несомненно, дорогая мантия, слишком бледная для итальянки кожа, которая словно светилась в полумраке заведения, дерзкая короткая стрижка, сильно подведённые черным большие глаза — во всём был некий вызов и ещё что-то...
От размышлений меня отвлёк грудной голос бармена, назвавший чьё-то имя — Элиса Каррера. Оглянувшись, я увидел, что он смотрит на меня и, очевидно, обращается ко мне. Когда я поинтересовался, о чём он, старик устало объяснил, что девушку, которую я так разглядываю, зовут Элиса Каррера, она приходит сюда каждую пятницу вот уже почти целый год и всё время что-то с кем-то выясняет. Бармен так же сказал, что характер у девчонки не сахар, так что лучше к ней даже не подходить, особенно, когда она разговаривает «с этими». Я посмотрел в их сторону и увидел, что они недовольно кривили рты, слушая яростную тираду в свой адрес со стороны брюнетки, и решил, что бармен прав.Сухо поблагодарив старика за предоставленную информацию, я снова повернулся в её сторону. Элиса Каррера. Я произнёс это имя, словно пробуя его на вкус, и в этот момент она умолкла и посмотрела на меня. Чуть прищурив глаза, она буравила меня взглядом, словно проверяла на прочность, на что я отвечал ей тем же. Эта немая игра закончилась тем, что через час мы уже сидели вместе за одним столом, а через два отдавались друг другу в номере дешёвого отеля. Тогда я ещё до конца не осознавал, к чему всё это приведёт, но словно чувствовал, что с этого момента моя жизнь круто изменится. И был тогда прав.
P. S. Это чертовски странно, но мне кажется, ты — единственный, кому я могу рассказать всю эту чушь о своей жизни. Пусть ты и всего лишь дневник.

Д. М.