Розы для Малфоев. Черный кофе от Блэк

Черный кофе от Блэк.

Нарцисса сидела на прежнем месте в той же позе и издали казалась почти видением. Светлые волосы свободно струились по плечам: в прическу она их больше не убирала, и Драко любил сам по утрам и вечерам расчесывать шелковые пряди.
Идущих к ней по разбитой дорожке Драко и Гермиону она не удостоила и взгляда: они просто были за границами ее нынешнего призрачного мира. Она удивилась бы, если б могла.
— Мама, к тебе гостья. Позволь представить: Гермиона Грейнджер, — сухо проговорил Драко, светским жестом предлагая той подойти ближе.
— Мы же знакомы... — Гермиона замолчала, не договорив. Вид исхудавшей, бледной, витающей на грани безумия Нарциссы ее поразил: владеть собой так же мастерски, как Малфой, она не умела никогда.
Драко подобрался, переводя настороженный взгляд с матери на Гермиону, словно опасаясь, что та неосторожным движением или словом причинит Нарциссе вред. Наконец Гермиона собралась с духом, шагнула к креслу и несмело протянула Нарциссе розы.
— Не знаю, слышите ли вы меня, миссис Малфой... Я пришла сюда поблагодарить вас за то, что не выдали Гарри Волдеморту там, в Запретном лесу. И вот... — Гермиона на секунду запнулась и закончила, краснея: — Эти цветы — для вас. Я выбирала... Мне казалось, они вам понравятся.
И бережно уложила роскошный букет на колени отрешенной Нарциссы.
За время этой маленькой искренней речи, Нарцисса и бровью не повела. Драко давно привык к такому положению дел и все же надеялся хоть на какую-нибудь реакцию: очень уж необычная сложилась ситуация. Однако не сбылось. Видимо, время чудес закончилось, да и было ли оно? Драко знал, что да, но верилось уже с трудом.

Полумрак гостиной — солнце уже ушло из раскрытых окон, словно потеряв к ним интерес, — делили двое бывших: бывших однокурсников, бывших врагов... бывших детей.
Драко — снова у окна — в глубокой задумчивости сжимал засунутые в карманы брюк кулаки.
Гермиона — без роз — съежилась в кресле, не зная, чем теперь занять руки. Она не выдержала первой.
— Я могу помочь с зельями. Я ведь теперь стажер в Мунго, имею к ним свободный доступ — я могу помочь, — от волнения Гермиона повторялась, голос слегка дрожал. Драко внимательно смотрел на нее, не говоря ни слова.
— Драко... не молчи! — она всхлипнула, не справляясь с нервной дрожью, уронила лицо в ладони и тихо разрыдалась.
Что-то внутри у Драко лопнуло, стеклянно звякнув, будто склянка с забродившим зельем, которое немедленно бросилось ему в голову.
Бесшумно сорвавшись с места, он присел около плачущей девушки: в голове вспыхнуло жгучее воспоминание — Гермиона Грейнджер рыдает в зале Малфой-мэнора, вырываясь из цепких рук Беллатрисы. Вспыхнуло и погасло, оставив по себе привкус вины.
Драко осторожно отнял от лица Гермионы мокрые ладони и легонько сжал их.
— Не плачь, — мягко прошептал он, заглядывая ей в лицо: полные слез темные глаза, дрожащие губы. — Не плачь, — повторил настойчивее. — Все хорошо. Я бы выпил кофе, а ты? Что скажешь?
Гермиона кивнула, успокаиваясь, осторожно освободила руки и вытерла мокрые щеки.
Малфой щелкнул пальцами: перед ним тут же материализовался старый эльф.
— Принеси нам кофе, Тоби, — и добавил нетерпеливо: — И поскорее!
Драко вдруг до дрожи захотелось глотнуть обжигающего черного напитка, горького, как его жизнь.
— Тебя не оскорбит, надеюсь, если нас обслужит мой эльф? — ухмыльнувшись, спросил он Гермиону. — Как видишь, удерживать мне его сейчас особенно нечем, вроде бы он здесь по собственному желанию...— Драко лукаво покосился на активистку Г.А.В.Н.Э.
Та не выдержала и прыснула, мокрые дорожки на ее щеках успели высохнуть.
— Малфой, Малфой, — покачала она головой. — Ты неисправим, но, кажется, прав...— и с наслаждением потянула носом: Тоби оказался проворен, и в гостиной повеяло теплым горьким ароматом.

— Мерлин, как же вкусно!.. — Гермиона прикрыла глаза, оторвавшись от полупрозрачной фарфоровой чашечки. Замысловатый кружевной узор, зеленый с золотом: Драко очень любил этот старый сервиз — свадебный подарок Нарциссе от старшей сестры. Теперь он дорожил им особенно: память о Белле, о счастливых днях в Малфой-мэноре, о семейных завтраках в залитой солнцем столовой... Их так мало осталось после войны, этих памятных вещиц, согревающих вымороженную душу.
А сейчас невесомый фарфор держали тонкие пальцы девушки, которую долгие семь лет он презрительно звал грязнокровкой.
Девушки, которая в ответ с ненавистью дразнила его Хорьком.
Девушки, которую пытали в его родном доме и едва не убили ее лучших друзей.
Девушки, которая принесла в этот разоренный теперь дом цветы.
Розы...
— ...Драко? Где ты сейчас? — звонкий голос выдернул его из раздумий, куда он провалился так глубоко, что несколько мгновений с недоумением смотрел, как Гермиона щелкает пальцами перед его лицом, смешно морща в улыбке веснушчатый нос. Кофе оживлял ее на глазах, тогда как самому Малфою он не слишком помогал: слишком много было его выпито в последние дни, и до и после еды, а частенько и вместо.
Тряхнув волосами, Драко с силой провел ладонями по лицу, словно пытаясь стереть смятение: как давно женский голос не окликал его по имени! Мать не произнесла ни слова с тех пор, как пришло известие о заключении Люциуса. Драко до сей поры и не понимал, как ему этого не хватало, пока его имя не прозвучало из уст Гермионы Грейнджер: так непривычно слышать от нее вместо брезгливого «Малфой» почти ласковое «Драко»... На душе чуть потеплело. Какой, оказывается, важный пустяк: женский голос, зовущий по имени...

Мерлин знает, сколько часов просидели они в гостиной — за окнами давно стемнело. Нарцисса мирно спала у себя, уложенная заботливым Тоби. В старом камине уютно потрескивал огонь, бросая отсветы на лица, делая их совсем юными.
Они разговаривали. Наверное, впервые в жизни не препирались, не поливали друг друга грязью, не выхватывали палочки, а — разговаривали...
О том, как Люциус впервые посадил упирающегося Драко на пони — бедное животное долго потом наотрез отказывалось выходить из денника... хотя опаленную неумелой Бомбардой гриву эльфы быстро привели в порядок.
О неудачном эксперименте второкурсницы Гермионы с Многосущным зельем — мадам Помфри причитала над ней всю неделю, пока не сошла шерсть с лица, и не отвалился пушистый кошачий хвост...
Вспоминая детство, оба хохотали, как безумные — до колик в животе, до слез, — выпуская наружу горькое напряжение последних лет.
— Еще кофе? — наконец отсмеявшись, предложил Драко.
— Пожалуй, — охотно согласилась Гермиона. — Очень уж он у тебя хорош — не поделишься рецептом?
— Мама любит такой. Корица и кардамон. Немного кайенского перца. И под конец — мускатный орех. Говорит — фирменный рецепт Блэков. Забавно, да? Черный кофе от Блэк(1), — Драко говорил тихо, мечтательно, неотрывно глядя на огонь. Опущенные ресницы бросали тень на впалые щеки, и глаза казались почти черными. Гермиона завороженно вглядывалась в его лицо: это был совсем незнакомый ей Драко Малфой. Такого Распределяющая Шляпа могла, пожалуй, распределить на... Райвенкло. На своем факультете Гермиона его и таким не видела: слишком недоверчив, осторожен... Утончен. Да, это слово, призналась она себе, чуть ли не впервые подумав о Гриффиндоре неоднозначно.
В пятне света перед камином с тихим хлопком возник Тоби и вновь водрузил на столик между креслами серебряный поднос с кофейником и двумя чашками.
— Интересно: мы любим одинаковый кофе — черный без сахара, — задумчиво проговорила Гермиона. — Признаться, я так тосковала по нему в Хогвартсе. Тыквенный сок, конечно, дело хорошее, но... Кофе есть кофе.
Драко усмехнулся.
— Не знаю, как вы, а мы с пятого курса огневиски в подземелья протаскивали, не то что кофе.
Гермиона неодобрительно покосилась на Малфоя.
— Слизеринцы! Вечно вам закон не писан.
— Кто бы говорил, — прищурился Малфой. — Застукай студентов на таком деле Филч или того хуже — Макгонагалл, при прочих равных условиях гриффам и это сошло бы с рук. Мушкетеры короля, — не удержавшись, поддразнил он ее.
«Ох, ну надо же, какая двуличность: Малфой — и магловское чтиво?..» — мимолетно подивилась Гермиона и против воли начала закипать.
— Тебе что, до сих пор чужие лавры покоя не дают, гвардеец кардинала?
— О да, мисс Всезнайка, ваши и ваших верных соратников, особенно преподобного Поттера, уж это не в бровь, а в глаз! — Малфой и не замечал, что принял оборонительную позу, скрестив руки на груди.
— А нам всегда было чем гордиться, Малфой, знаешь ли! Не забыл, чем обязан Гарри?! — Гермиона сорвалась на крик, глаза сверкали праведным гневом. Лишь в следующее мгновение она осознала бестактность своих слов и захлопнула рот, задохнувшись от ужаса.
Глаза Драко полыхнули черным огнем и тут же погасли, плечи опустились. Он словно вмиг постарел.
— Нет, Грейнджер, помню. Но спасибо, что любезно освежила мою память. Я и впрямь забылся: сидеть здесь до темноты с тобой, — последнее слово он выплюнул, как ругательство, — и вспоминать былые времена — да я, должно быть, рехнулся...
Каждое слово Малфоя отзывалось в груди Гермионы болью. Она чувствовала себя очень скверно: кем бы ни был Драко Малфой — он больше не враг, и Война — хвала Мерлину — уже год как закончилась. Он впустил ее в дом, позволив увидеть его плачевное состояние, держался корректно, вытирал ее слезы, поил отменным кофе...
А что же она?
Мастерски нанесла контрольный удар по его гордости — немногому, что у него осталось? Оскорбление в ответ на правду? Браво, Гермиона Грейнджер! Достойно. Двадцать баллов... Слизерину. Так метко ужалить в самое больное место — они с Малфоем словно поменялись местами. Гермиона почувствовала, что заболевает от этой уютной, несмотря на военные раны, комнаты. Ей хотелось домой — сию же минуту: с головой под одеяло, и там мучительно сгореть от стыда.
— Порох на каминной полке.
Тихий голос Малфоя заставил Гермиону отшатнуться — столько желчи в нем было. Она молча поднялась с кресла, шагнула к камину и, помедлив, запустила руку в старинную узорчатую чашу.
— Спасибо, — голос дрогнул, и она через силу сосредоточилась. Не хватало еще угодить сейчас куда-нибудь в Лютный переулок, как однажды Гарри — невнятно назвав цель назначения. Хотя вряд ли нашлось бы в мире менее желанное для Гермионы место, чем то, которое она стремилась сейчас покинуть.
— Передай Поттеру мою горячую благодарность — особенно за отца. — Гермиона так и не поняла, чего больше было в его словах — горечи или сарказма, — но они хлестнули по лицу, будто пощечина.
— Прости, Драко... — прошептала она, не глядя на него. — Площадь Гриммо!
И, бросив горсть Летучего пороха в огонь, шагнула в зеленое пламя.

(1) Черный кофе от Блэк — Black Coffee by Black (англ.)