Где были лишь они и музыка

Ещё никогда Эшли Уильямс не чувствовала себя настолько глупо. Ощущения были сравнимы с обычным дискомфортом и в то же время унижением, которое только может испытывать человек, пребывая в светском обществе, в котором она вполне может продемонстрировать себя не с самой лучшей стороны.

— Мисс, позвольте пригласить вас на танец?

Эшли сжала кулаки и подняла неодобрительный взгляд на привлекательного мужчину, облачённого, как и большинство представителей сильного пола, в дорогой костюм. Он, похоже, сделал вид, что не обратил внимание на взгляд женщины, оставшись всё таким же улыбчивым и приветливым.

— Благодарю, но... — замолкнув, на уровне интуиции то ли услышав, то ли почувствовав приближение командора, Уильямс обернулась и, с лёгкостью подавив вырывающуюся на уста улыбку, взглянула на мужчину, — но если этот танец будет медленным. Хочу сохранить силы, — Эшли едва успела коснуться протянутой мужской руки, как её за кисть грубо отдёрнула ладонь первого Спектра-человека.

— Боюсь, сегодня вечером, мистер, вам придётся коротать время в обществе другой женщины, — сухо осведомила Шепард, в упор смотря в глаза мужчине.

Ей, к счастью, не пришлось повторять всё и разъяснять, что к чему, и незнакомец незамедлительно удалился, дружелюбно пожелав дамам хорошо провести вечер, который всё равно был безоговорочно испорчен выходкой капитан-лейтенанта.

Эшли сдержалась и сохранила субординацию, что удалось ей с трудом, так как прямолинейность ещё никто не отменял, и, пожалуй, только звание Шепард остановило Уильямс от... нежелательного высказывания.

— Командор, — скупо поприветствовала Эшли, кивнув, и резким движением вырвала свою кисть из крепкой руки Шепард. — Вы опоздали, — заметила Уильямс, но её слова никак не повлияли на первого Спектра.

Шепард опустила ладонь, покрытую небольшими рубцами, напоминающими о том, что она всё же смертная, на спинку стула и наклонилась, так что Эшли на физическом уровне ощутила недовольство, исходящее от вышестоящего командования. Это было нехорошо. Очень нехорошо! Пугающе нехорошо, чёрт возьми!

— Я знаю, — прошептала в ухо Уильямс Шепард и, выпрямившись, обошла столик и опустилась на свободный стул, который всё равно был один, чтобы в результате долгой беседы к двум женщинам-солдатам не вздумали присесть незваные гости. Командор, по крайней мере, этот факт предусмотрела.

— Тебе идёт платье. Одевай чаще, — с хорошо загримированной интонацией приказа попросила Шепард и взяла открытую бутылку вина, наполнила сначала свой фужер, а затем стакан Уильямс, которая не удержалась от ехидной ухмылки.

— А вам, командор, не помешало бы хотя бы изредка снимать свой офицерский китель, распугаете всех потенциальных кавалеров.

Это было... жёстко, так что Шепард не совладала с эмоциями и всё же сжала бутылку вина. Но её слабость выскочила всего лишь на короткие доли секунды, после чего она вновь взяла себя в узды самообладания и, поставив бутылку, скрестила руки на груди.

— Не играй со мной, Эшли, — Шепард пристально с долей угрозы посмотрела в глаза капитан-лейтенанта, на что та ответила наигранно вскинутыми бровями, попытавшись изобразить некое подобие удивления.

— Я не играю... командор.

Первый Спектр, без тоста, без слов, подняла фужер и залпом осушила его, отметив для себя, что вино слишком отвратительное, чтобы его даже вылить в раковину. Отдаёт... химией.

— Дрянь. Не пей, — посоветовала Шепард и откинулась на спинку стула.

Она первый раз пригласила Эшли в ресторан. И попытка не увенчалась успехом. Сначала — долго не могла решить, что будет лучше смотреться в подобном заведении среди светского общества. Потом — опоздала, что сказалось не лучшим образом на начале вечера.

Уильямс размяла затёкшие костяшки пальцев, а Шепард внимательно наблюдала за её действиями и обратила внимание на свои руки: уродливые, со шрамами, синяками и отёками.

Почувствовав себя неуютно от таких открывшихся обстоятельств, командор достала из кармана брюк белые перчатки и едва собралась надеть одну из них, как её уродливую ладонь накрыла тёплая и идеальная рука Эшли, ободряюще улыбающаяся вышестоящему командованию.

— Они мне нравятся. Не стоит их прятать, — и, словно в подтверждение своих слов, капитан-лейтенант переплела свои пальцы с пальцами первого Спектра. — Эти руки принадлежат женщине, которой я доверяю и за которую я могу спрятаться, не боясь, что меня не то что убьют, поцарапают.

Шепард сильнее сжала ладонь Уильямс.

— Чувствуешь себя неуютно, — сухо констатировала командор, иронично улыбнувшись и разорвав образовавшийся замок и вновь скрестив руки на груди.

— Это из-за платья. Никогда не носила платьев. Не было возможности, — начала оправдываться Эшли, отлично осознавая, что с кем-нибудь другим подобный фокус прошёл бы, но только не с Шепард. Она ведь видела капитан-лейтенанта насквозь!

Командор сделала вид, что поверила Уильямс. Врать во благо — это похвально, тем более для такого прямолинейного человека, как Эшли. Но в данной ситуации ото лжи лучше не становилось. Наоборот, напряжение лишь сильнее сковало Шепард.

— Ты, кажется, хотела потанцевать, — проговорила первый Спектр, протянув руку Уильямс. Она не стала отрицать и, согласно кивнув, вложила свою ладошку в уродливую руку командира и поднялась со стула.

Шепард повела Эшли прочь из просторного зала, где играла музыка, где было много сливок общества и где они обе чувствовали себя неуютно и готовы были провалиться сквозь землю, только чтобы скрыться от любопытных глаз, адресованных двум женщинам-Спектрам.

Командор вывела капитан-лейтенанта под искусственный небосвод Цитадели в искусственный сад ресторана, Где не было ни людей, ни любопытных глаз, а где были лишь они и музыка, доносившиеся из ресторана. И где они могли быть сами собой, и не надо было держать планку, чтобы не упасть в грязь лицом и не опорочить солдат Альянса.

— Я не знаю, что мне делать, — прошептала Эшли, переступив с ноги на ногу, и было очевидно, что даже колени слегка подрагивают, чего не мог скрыть длинный подол тёмно-изумрудного платья.

— Я тоже, — так легко призналась Шепард, что Уильямс поначалу показалось, что она просто хочет поддержать её и ничего более, — но у нас будет время это выяснить, — прошептала командор и притянула несопротивляющуюся Эшли к себе за талию. Со стороны казалось, что они должны поцеловаться, но заместо этого первый Спектр сделала шаг вперёд, а Уильямс — шаг назад. Затем наоборот. Движения повторялись в незамысловатом и слегка неумелом вальсе, где Шепард была главной, а Эшли — ведомой.

Может быть, два солдата, два закоренелых бойца ещё бы долго кружились в вальсе, пока капитан-лейтенант резко не остановилась и не вскинула голову, пристально посмотрев в голубые глаза-имплантаты, так завораживающе светящиеся в темноте, такие... притягательные.

— Поцелуй меня, Шепард! — потребовала Уильямс и впилась мёртвой хваткой в грудки офицерского кителя, и заставила командира наклониться, опалив судорожным и нервным дыханием её щёку.

Командор не растерялась. Ни на мгновение. Просто не позволила себе это сделать. Эшли была близко, куда ближе, нежели пока они кружились в танце, и дело было совершенно не в физическом прикосновении, а духовном.

Шепард хотела поцеловать Уильямс, впиться в эти притягательные губы, от которых исходил аромат вина, что, похоже, капитан-лейтенант выпила в отсутствие командира. Хотела попробовать её на вкус. Хотела, чёрт возьми, даже не хотела, а желала!

— Прошу тебя, Эшли, не разбей мне сердце. Оно у меня настоящее и несинтетическое, — тихо, еле слышно прошептала Шепард и наклонилась, чуть прикасаясь к устам Уильямс, почувствовав, как ладонь второго Спектра опустилась на грудь.

— Я знаю. Оно так равномерно бьётся, — Эшли приподнялась на носках и податливо приоткрыла рот, всё ещё не до конца веря, что одета в платье, которое ей, поначалу, непонятно для чего преподнесла командор, что посетила самый дорогой на Цитадели ресторан, что приняла ухаживания командира и что сейчас целуется с женщиной. Женщиной!

У Шепард была модифицировано-мягкая кожа, так по-человечески тёплая и проваливающаяся от каждого нажатия пальцев Уильямс; были искусственные глаза, так притягательно светящиеся в темноте голубым светом, что походили скорее на две путеводные звезды. Может быть, Шепард синтетик, но у этого синтетика было настоящее сердце, равномерно бьющееся под ладонью Эшли. А ещё — мягкие губы, имеющие солоноватый привкус крови, и шершавый язык, скользящий по устам Уильямс, заставляя её стыдливо краснеть.

Шепард запустила длинные пальцы в шелковистые волосы Эшли, с наслаждением чувствуя, как локоны соприкасаются с кожей, и несильно сжала несколько прядей, оттянув голову назад, и вырвав изо рта Уильямс резкий выдох, опаливший тёплым дыханием влажные губы командира.

Эшли смотрела в непроницаемые глаза Шепард, а Шепард — в глаза Эшли, наполненные ожиданием и опаской.

— Не бойся, — посоветовала командор, и капитан-лейтенант прислушалась к ней, чуть расслабившись сначала под натиском ободряющей улыбки, поневоле вызывающей доверие, а затем — разгорячённых губ, развратно скользнувших по обнажённой шее, оставляющих после себя лёгкие покраснения, которые ещё долго будут напоминать о происходящем в искусственном саде ресторана, где были лишь они и музыка...