Война роз. Главы 10 - 13

10. Перекрывая воздух.
Небольшой тазик с теплой водой к утру превратился в наполненный кровью сосуд. Бинты, что я смачивала в нем, насквозь пропитались кровью Бонни. Няне не становилось лучше, а какие-то моменты меня очень пугали, когда ее дыхание прерывалось на несколько секунд. Кожи на ее спине и руках будто не осталось вовсе, сплошное кровавое месиво. Сейчас я ощущала настоящий страх. Страх остаться одной в этом чужом доме, среди своих кровных врагов. Я не понимала, не представляла того, что Бонни может не перенести полученные увечья, и тогда преданная мне няня уйдет от меня навсегда… Сама эта мысль сводила меня с ума, и к утру этой бессонной ночи я уже с трудом могла что-либо соображать, а лишь механически смачивала тампоны в тазике с кровавой водой.
Я даже не услышала как дверь в мою комнату распахнулась, и кто-то тихо вошел.
- Она умрет. – этот мягкий голос не предполагает, он констатирует, что будет именно так.
- Я не позволю ей умереть… - снова опускаю свернутый бинт в кровавую жижу в тазике, смачивая его.
- Я помогу, если ты позволишь… - моя рука вздрагивает, когда из моих пальцев извлекают пропитанный кровью бинт.
Ребекка отстраняет меня в сторону от кровати, на которой не шевелясь лежит Бонни. Вампирша разрезает свое запястье ножом для писем и тут же прикладывает руку к бледным губам Бонни. На несколько секунда в комнате повисает тишина, и даже кажется, мое сердце и дыхание остановились в этот момент.
- Мне надо поговорить с тобой… - Ребекка убирает свою руку от лица Бонни и подходит ближе ко мне, будто предполагая, что моя няня, находясь в таком состоянии может услышать нас.
- Она будет жить? – не могу выдавить из себя ни одной эмоции. Я очень устала.
- С ней будет все хорошо. – отвечает Ребекка, изучающе рассматривая меня. – Вопрос в другом… Ты знаешь, как мой брат зол на тебя после того, на что отважились вы с Бонни.
- Он зол на меня с момента моего появления на свет… Не так ли? – замечаю я.
- Клаус в самые ближайшие дни планирует отправить группу вампиров в те земли, на которых укрылись, оставшиеся в живых после нападения на твоего отца, оборотни. Бонни назвала этот район, когда по ее телу прошлось около полусотни ударов плетью…
Я сжимаю зубы, силясь не закричать от безысходности. Все кончено! Все, за что боролся отец вскоре превратится в прах! Все те бедные, нуждающиеся в помощи люди, вскоре примут ужасную смерть!
- Я ничего не могу сделать… - выдыхаю я, не в силах проронить ни одной слезы из-за этой ужасной бессонной ночи. – Я подвела их… Подвела их всех!
-Еще не все потеряно, Кэролайн! – Ребекка хватает меня за предплечья, ощутимо встряхивая меня, будто стараясь привести в сознание. – Возьми себя в руки, и постарайся не допустить расправы над твоими немногочисленными близкими!
- Но что я могу сделать? Я сама едва не поплатилась жизнью! Бонни едва ли не отдала свою жизнь! Но твой брат снова оказался впереди нас на несколько шагов! Он все предугадал, все предусмотрел…
- Поговори с ним! – перебивает меня Ребекка, резко отпуская мои плечи. – Наберись смелости и встреться с ним взглядом! Ты должна убедить его дать своим близким фору! Обязана, Кэролайн!
- Но он не будет меня слушать! Он хотел убить меня…
- Клаус слишком резок, вспыльчив, но… Это не мешает ему быть увлеченным тобой…
- Увлеченным?!
- Разве ты не видишь, что мой брат не равнодушен к тебе? Ты думаешь, он не вспорол тебе грудную клетку, когда поквитался с твоим отцом, из-за каких-то других побуждений? Я не говорю, что он влюблен. Сомневаюсь, что брату вообще знакомо это чувство, но что-то побуждает его оставлять тебя в живых. И поверь мне на слово, это не корыстные умыслы о расправе над оборотнями. Если бы ему так нужно было найти всех выживших твоей стаи, он бы это сделал и без твоего содействия.
- Я не знаю, что могу сказать ему… - вздыхаю я, обхватив голову руками. – Что предложить…
- Думай, дитя, думай. На кону жизни, за которые стоит побороться. – Ребекка отворачивается от меня, направляясь к двери, но у порога внезапно поворачивается снова. – А ты?
- Что я? – не понимаю к чему ведет ее последний вопрос.
- Если закрыть глаза на то, что он сделал с твоей семьей… Если бы ты никогда не узнала, кто виновен в смерти твоего отца… Как бы ты относилась к нему, Кэролайн?
- Я никогда не закрою на все это глаза. – не задумываясь, отвечаю я, смахивая слезу, пробегающую по щеке. – Остальное стало малозначительным…
Ребекка кивнула, опустив голову и тут же вышла за дверь.
Прошло несколько дней, и Бонни почти полностью окрепла. Я же снова спряталась за дверьми своей комнаты, стараясь не думать ни о чем, что происходит за ее пределами. И все же мое сердце холодело от слов Ребекки, повествующих мне о планах Клауса. Такой беспомощной, лишенной воли, я не чувствовала себя еще никогда. Мне казалось, что кровь моих близких останется именно на моих руках из-за моей слабости, страха. Но этим вечером я решилась…

11. Никого не любить - это величайший дар, делающий тебя непобедимым.
- Куда вы собираетесь? – непонимающе смотрит на меня Бонни, когда я накладываю румяна перед зеркалом.
- Я хочу поговорить с Клаусом. Хочу убедить его не трогать тех немногих, что остались от стаи отца.
- Это сумасшествие! Он свернет вам шею при первой же встрече с вами взглядом!
- Раньше же он этого не сделал… Значит могу рассчитывать на его милость. – твердо произношу я, будто утверждая это для самой себя.
- Но почему именно сейчас? Ведь так мало времени прошло после… Вы уверены, что граф взял себя в руки и не собирается разобраться с вами при малейшей возможности?
- Единственное в чем я уверена, так это в том, что в ближайшее время граф направит войско вампиров к людям отца. Ничего кроме этого меня не заботит сейчас.
Бонни опускает взгляд в пол, чувствуя свою вину, но я тут же сжимаю ее предплечья, обернувшись к ней.
- Все будет хорошо, дорогая, - тихо, но уверенно говорю я. – Ты ни в чем не виновата, а все остальное я смогу уладить. Только верь мне.
Бонни качает головой, но этот жест все равно выглядит обреченным, нежели поддерживающим.
- Когда вас ждать обратно? – спрашивает няня, поправляя складки на моей нежно-розовой юбке.
- Даже если меня не будет до утра – не спеши бить тревогу. Думаю, мне предстоит долгий разговор.
- Я с ума здесь сойду от незнания…
- Прекращай, я всего лишь хочу поговорить со своим законным супругом. Глупо этого бояться.
Знала бы Бонни, как глухо стучит мое сердце в предвкушении этой встречи, как дрожат руки, когда я только подумаю, что эта ночь может закончиться трагедией для меня, а самое главное для тех людей, которых я попытаюсь защитить сегодня. Но мне нужно держаться. Держаться ради стаи отца, ради Бонни и даже ради себя самой…
Прикрываясь поддельным спокойствием и уверенностью, я выхожу из своей комнаты, держа неспешный путь к покоям мужа. Когда я уже была близка к цели, в длинном коридоре мне встретился служащий Клауса.
- Чем могу помочь, миледи? – остановился он передо мной, преграждая путь дальше.
- Я бы хотела кое-что обсудить со своим супругом. Он у себя?
- Да… - слуга заметно замялся, не двигаясь с места. – Но вам лучше нанести визит завтра, он себя неважно чувствует.
Что за бред? Неважно чувствует? Вампирам вообще несвойственно плохое самочувствие, насколько мне известно.
- Что ж, тогда тем более я должна знать, что у него все в порядке. – быстро говорю я, обходя мужчину и снова устремляясь вперед по коридору.
- Не стоит, миледи! Вы не должны… - но я уже не слышу, что должна, а что нет, скрываясь за поворотом коридора.
Останавливаюсь у массивных дверей комнаты Клауса, нерешительно дотронувшись дверной рукоятки. Я не слышу ни звука из его комнаты, что меня пугает еще больше. Но отступить теперь я просто не могу. Двери распахиваются передо мной, и я оказываюсь внутри погруженной в полумрак большой величественной комнаты. Однако, сейчас я не замечаю ничего вокруг, мой взор прикован к самой весомой части этих покоев – это огромная кровать с балдахином, занимающая собой большую часть пространства помещения. Но не этот предмет мебели приковал к себе мой взор. На атласных простынях я увидела графа, на нем сверху сидела одна из служащих этого поместья – Алана. Я узнала ее по просто невозможно длинным угольно-черным волосам, закрывающим их с графом сейчас, словно шатром от посторонних глаз. Алана была в одежде, но видимо я зашла слишком рано, чтобы увидеть что-либо более весомое. Алана неспешно расстегивала рубашку на груди Клауса, лаская его торс руками, опускаясь к нему ближе и касаясь груди губами. Клаус сжимает сильными руками бедра девушки, словно не ощущая плотной материи платья на них. Несколько секунд я остаюсь незамеченной, прежде чем Алана оборачивается в мою строну, затем резко вскрикнув и соскочив с кровати на пол, поправляя на себе платье.
Клаус тоже обернулся ко мне, но даже не соизволил подняться или же застегнуть рубашку. Он лишь тяжело выдохнул, откинувшись на подушки. Я смеряю взглядом их обоих, чувствуя будто мне нанесли какой-то внутренний ущерб. Отчасти мне было все равно с кем он проводит время, но все же собственное самолюбие больно кольнуло внутри, заставив вспомнить о том времени, когда граф смотрел таким проникновенным взглядом только на меня. А теперь эта простолюдинка так запросто влезает в его постель, словно я, законная его супруга, уже умерла. Задетая за живое честь, не дает мне права отвернуться и уйти, оставив их продолжать.
- Пошла вон. – искоса я испепеляю взглядом эту приблудную девку, силясь не вырвать ей ее змеевидные волосы, спутанные сейчас от его рук.
Алана не издав звука, выбегает из комнаты, а я остаюсь стоять на месте просто не зная, что сейчас делать, как начать разговор, и с чего. Зачем я вообще сюда пришла? Очевидно, Клаус сейчас выставит меня похуже, чем я выставила Алану. Я дала еще один повод его насмешек надо мной.
- Чем обязан визиту? – Клаус нехотя поднимается с кровати, взглянув на приоткрытое окно, даже не соизволив застегнуть рубашку на груди.
- Мне нужно поговорить с… вами. – как же тяжело называть его на «вы», тем более после того, что я увидела сейчас. Больше хотелось покрыть его с ног до головы всеми известными мне ругательствами, но тогда я бы сама подписала смертный приговор оборотням, а этого я допустить не могу.
- О чем же ты хочешь поговорить? – будто издеваясь, он обращается ко мне на «ты», словно показывая даже таким образом насколько я сейчас ниже его по значимости.
- Я прошу вас, оставить стаю отца в покое. – твердо произношу я, сжимая руки в кулаки, стараясь даже не смотреть на него. – Вы можете сделать со мной все, что пожелаете. Можете убить и скормить мое тело дворовым собакам, но умоляю вас, даруйте жизнь тем несчастным людям, кои уцелели после прошлого вашего вторжения.
Выпалив все на одном дыхании, я замираю, прислушиваясь к себе, а прежде всего к нему. Я ожидала услышать слова ненависти в свой адрес, угрозы, приготовилась почувствовать его ярость. Но какого было мое удивление, когда я услышала его смех. Резко я поднимаю взгляд, встретившись с его смеющимися глазами.
- Что я сказала смешного, граф? – невольно злюсь, он просто выставляет меня посмешищем. Все мои попытки тщетны.
- Господи, дай мне сил терпеть эту женщину! – Клаус возводит руки вверх, продолжая смеяться. – Когда же ты, наконец, успокоишься, принцесса? Пора уже принять жизнь такой, какая она есть! Твой народ был обречен еще несколько веков назад, незачем вламываться ко мне сквозь ночь и призывать к пощаде! Это не только моя война, и не твоя, тем более. Оставь свои смешные попытки и научись уже заботиться о себе, а не о малознакомых людях.
- Я прошу вас, оставить мой народ в покое! – словно зазубренную наизусть фразу я произношу снова, не желая слушать ни слова этого исчадия ада. – Я сделаю все для вас, стану служанкой, горничной, кем угодно! Но… оставьте тех людей в покое… Они не нападут, не причинят вам никакого вреда, их силы сломлены…
От неожиданности из моего горла срывается резкий крик, когда Клаус прижимает меня спиной к стене, схватив рукой за горло.
- А тебе известно, насколько быстро оборотни сколачивают новые стаи? – рычит он мне в лицо, становясь непробиваемо серьезным. – Да, несомненно, тебе это известно, не даром же вы со своей нянькой стремитесь связаться с ними.
- Я всего лишь хотела помочь им оправиться! – умоляюще я смотрю в его, ставшие янтарными, глаза. – Многие потеряли все, что имели… Не говоря уже о том, что остались без близких…
Клаус отпускает меня, отступая на шаг назад. Он снова раздражен, но все же я вижу, что он готов слушать. В какой-то момент, я даю себе слово не выйти из этой комнаты, пока не пробьюсь к его очерствевшей душе…
- Теряли ли вы когда-либо близких? – спрашиваю я, ловя его взгляд своим. – Знакомо ли вам чувство, когда теряешь все, что тебе дорого?
- Хочешь поговорить об этом? – Клаус снова усмехается, но как-то по другому, как-то по горькому. – Достаточно давно, в те времена, когда тебя еще и в планах господа не было, оборотни истязали вампиров, давя на них своим большинством, своей сплоченностью. Много веков прошло с того дня, когда они убили моих отца и мать. Мой брат Финн попал в ряды их пленных. Они пытали его несколько недель, прежде чем отрезать голову и насадить ее на штык копья своего вожака. Брат так и не выдал нас - своих братьев и сестру, дав нам фору бежать. Именно тогда мы поклялись друг другу поквитаться, смешать с землей кишки оборотней даже через тысячу лет! Спустя много лет, набравшись сил и став готовым, я проткнул того вожака тем же копьем, на котором когда-то красовалась голова истерзанного брата… А теперь ты говоришь о сострадании… О близких, которые терпят мои нападки! Да они заслужили все это! Все вы и каждый в отдельности заслужили, чтобы лично я проткнул вас клинком настолько глубоко, чтобы еще долгие века ни один оборотень не посмел поднять своих звериных глаз на вампира!
Я слушаю его, вжимаясь в стену сильнее, глотая слезы и прижимая ладонь к губам. Его слова ужасны, вся его жизнь наполнена ужасом, который он порождает теперь в других. Эта ужасная война навсегда завладела его душой, лишая возможности посмотреть на мир с другой стороны.
- И именно поэтому мой бедный отец получил такую ужасную смерть… - шепчу я, немного успокоившись. – Но ведь он ничем не заслужил эту смерть… Он не убивал твоего брата, он не трогал твоих родителей… Ты ведешь войну не с тем, кто готов противостоять тебе!
- Заткнись и убирайся отсюда, пока я не перестал держать себя в руках. – он будто не слышит меня, отвернувшись к окну.
- Тая в себе ненависть ты порождаешь ненависть еще большую… - страх будто навсегда покинул меня. Пусть я умру сейчас от его руки, но уйти не с чем я уже не могу себе позволить.
- Что ты знаешь о ненависти? – он поворачивается ко мне, складывая руки на груди. – Что тебе вообще известно, кроме светских приемов, новых тканей для твоих неприлично открытых платьев, новомодных причесок?
- Неприличных платьев? Мне казалось, вам нравились эти самые платья с открытыми плечами нежных светлых тонов.
- Меня, как сторону несколько темную, всегда привлекают светлые пятна… - его улыбка смягчается, хотя я все еще чувствую напряжение между нами. – Таким пятном я увидел тебя впервые на том балу. Ты показалась мне олицетворением света, лучи которого редко проникают в мою погруженную во мрак жизнь. Не объяснить словами, как я был разочарован, что твой свет прикрывает всех этих монстров, которых я привык растаптывать на месте…
- Мой свет никого не прикрывает! Я никого не прикрываю и не защищаю! Я даже не обвиняю вас, граф, в ваших ужасных поступках! Я прошу лишь об одном, если вам знакомы слова «любовь» и «привязанность», отступите. Дайте шанс моему народу выжить!
- Любовь? – Клаус ухмыляется, будто смакуя это слово, в то же время я замечаю, как он снова надевает свою маску недосягаемости. – Никого не любить – это величайший дар, делающий тебя непобедимым, так как никого не любя, ты лишаешься самой страшной боли. Предпочитаю не знать смысла этого слова всю свою вечность. С привязанностью же, все несколько сложнее…
- Я повторяю, что стану тем, кем вы захотите меня видеть. Только не трогайте этих несчастных, скрывающихся в самых отдаленных лесах близлежащих земель. Хотите видеть во мне прислугу – я ей стану…
- Мне не нужна прислуга, Кэролайн! – Клаус обрывает меня на полуслове, приближаясь ко мне ближе, отчего мое дыхание замирает, а сердце начинает стучать быстрее. – У меня полно прислуги. Мне же нужно нечто иное.
- Я готова на все, милорд… - готова ли я на самом деле? Я даже боюсь задать себе этот вопрос.
- Мне нужна жена. Та, кем ты стать до сих пор так и не смогла.
- Жена? – не понимаю, к чему он ведет. – Мы уже в браке, что еще вам нужно от меня.
Клаус улыбается, словно я сказала что-то донельзя наивно глупое.
- Ты! – холодок пробирает меня насквозь от одного этого короткого слова. – Ты нужна мне, Кэролайн! Ты нужна мне вся целиком, твоя душа, тело, вся ты! Готова ли ты разделить со мной свое сосуществование? Забыть о том, что я сделал с твоей семьей? Разделить со мной не только эту комнату, но и супружескую постель?
- Нет… - вырывается больше из груди, чем с губ. – Я никогда не забуду, что ты сделал…
- Тогда уберем один из пунктов в этом не очень, на мой взгляд, большом перечне. Ты можешь годами оплакивать свою стаю, но я этого видеть не должен. Я хочу видеть тебя с собой на всех светский приемах. Тебя со счастливой улыбкой на лице, а не траурной миной! Так же я рассчитываю на твое снисхождение, когда мы наедине. Пойми меня правильно, принцесса, я устал от твоих взбрыкиваний и навязывание мне твоей воли. Хочешь получить что-то взамен – будь послушной, и тогда может быть, я забуду о существовании твоей стаи, пока она не нападет на меня первой.
Клаус заботливо заправляет мне непослушную прядь за ухо. Я лишь безмолвно хватаю ртом воздух, стараясь не задохнуться от переизбытка мыслей и эмоций. Граф отворачивается от меня, словно давая мне время подумать. Тишина окутывает комнату на некоторое время.
- Что и требовалось доказать. – он продолжает стоять ко мне спиной, делая вывод сегодняшнему разговору. – Молодые оборотни слишком трусливы и дорожат собой, чтобы держать в чем-то твердое слово.
Договорив, он заметно вздрагивает, ощутив мою ладонь на своем плече. Я делаю шаг к нему, оказавшись за его спиной, едва ли не прижимаясь к нему.
- Я пойду на все, продам душу Дьяволу, если потребуется, посвящу тебе жизнь, буду засыпать в твоих ногах каждую ночь, если ты сдержишь слово…
Мой шепот обрывается, когда Клаус резко прижимает меня к стене, выдыхая в мои губы:
- Я всегда держу свое слово! – его губы накрывают мои, на что я с готовностью отвечаю.
Прикладывая неимоверные усилия, я пытаюсь выбросить из головы все мысли о том, что за человек рядом со мной. Сейчас он для меня должен стать просто мужчиной. Мужчиной, которого я некогда желала, мечтала о нем. Я должна смириться.
Постепенно мысли уходят из моей головы, оставляя после себя только желание. Ласка Клауса, заставляет меня выбросить абсолютно все из головы. В какой-то момент я оказываюсь на той самой огромной кровати в его комнате. Еще мгновенье спустя я - уже без одежды, искренне удивляясь как ему удалось, так быстро освободить меня от многочисленных юбок и корсета. Эта ночь отличается от моей брачной ночи – Клаус не причиняет мне боли, не оставляет следов. Наоборот его ласка усиливает мое вспыхнувшее из ниоткуда желание. Лишь ощутив резкое вторжение в себя, я впиваюсь ногтями в его плечи, раздирая его кожу до крови. Он не злится на меня за это, но взгляд его тут же вспыхивает янтарным цветом, а движения становятся еще более резкими. Удивлена тем, что не чувствую неловкости, стыда, все это внезапно исчезло, заменяемое каким-то первобытным желанием.
Утром он помог мне одеться, отчего мне не пришлось приглашать в эту комнату Бонни. Для нее итак будет потрясением узнать о моем намерении. Я покидаю его комнату, обменявшись несколькими ничего незначащими фразами.
- Слава Богам! Я так волновалась! – радуется моему возвращению няня, но наблюдая за моим каменным лицом тут же замолкает.
- Собери мои вещи, Бонни, - распоряжаюсь я, взглянув в зеркало на свое не выспавшееся отражение. – Я переезжаю в комнату мужа.

12. Жалость.
Миновала первая неделя моей шаткой, но все же семейной жизни. Я стараюсь стойко придерживаться правил, выдвинутых мне мужем, но все же постоянное его нахождение рядом заставляет мое сердце сжиматься. Не знаю точно сколько раз мне пришлось переступить через себя, чтобы воспринять все как должное. Первым моим испытанием стал ужин на следующий день после того, как мои вещи перекочевали в комнату Клауса. Супруг распорядился, чтобы я соизволила появиться за столом вовремя.
- Что она здесь делает?! – Коул Майклсон едва не подскочил из-за стола, когда я спустилась в столовую. – Волчица же должна принимать пищу у себя в комнате! Не так ли?
- Она моя жена и впредь будет сидеть со мной за одним столом. – смиренно проговорил Клаус, отодвигая передо мной стул. – Кэролайн теперь член нашей семьи, нравится тебе это, Коул, или нет.
- Она оборотень! – стиснул зубы Коул, бросая вилку на стол, поднимаясь с места. – Что ж, тогда я не желаю делить этот стол с оборотнем!
- Твое право…
Возможно Коул рассчитывал, что Клаус остановит его, но брат лишь предоставил ему право не делить со мной семейный ужин. Зло сверкнув глазами, Коул стремительно удалился из столовой. Мне же стало не по себе, и кусок не лез в горло, и лишь мягкий успокаивающий взгляд Ребекки заставил меня остаться на этом ужине.
Должно быть этот случай стал отправной точкой в нашем с Клаусом уговоре. Я скрупулезно старалась держать язык за зубами и быть смиренной женой, он же в свою очередь не трогал моих близких. Все было относительно честно. С ночи после нашего с ним долгого разговора, Клаус не притронулся ко мне ни разу как к своей женщине. Временами мне казалось, что он хочет поцеловать меня, обнять, но в последний момент, он все же отстранялся, видя в моих глазах немой протест, который даже в силу уговора я не могла стереть бесследно. Отчасти, мне было так легче и проще соблюдать поставленные условия.
Меня вывел из размышлений звук распахивающейся двери. Обернувшись я встретилась взглядом с графом, но тут же отвернулась снова приводить себя в порядок перед зеркалом.
- Мейдены – семья, живущая в соседнем поместье, приглашает нас на ужин. – озвучил он, остановившись за моими плечами. – Им не терпится увидеть мою новоиспеченную жену. У тебя час на сборы.
- Хорошо. – кротко ответила я, укладывая волосы легкими волнами.
- Знаешь, я уже начинаю скучать по тем временам, когда ты воспринимала в штыки любое мое слово. – усмехнулся Клаус, поправив мне выбившуюся из прически прядь. – По крайней мере, ты была многословнее.
- Вы желаете продолжить дискуссию, граф, или же выделите мне время собраться? – поднимаюсь из-за туалетного столика, направляясь в гардеробную.
Удрученно поведя бровью, супруг все же оставил меня в одиночестве готовиться к вечеру. Для себя я избрала самую выгодную тактику – минимум разговоров, больше напускного спокойствия, и тайные мечты по ночам о том, что когда-нибудь я вспорю-таки этому вампиру грудную клетку так же, как однажды он поступил с моим отцом.
Не прошло и часа, как мы с мужем вышли во двор к ожидающей нас повозке. Клаус помог мне сесть в карету, но сам отвлекся на что-то. Я проследила за его взглядом сквозь небольшое окно кареты, и едва не вскрикнула от охватившей меня паники. По двору промчалась запряженная лошадь, за которой буквально волочилась повозка. Кобылу должно быть понесло, но ловкий кучер смог таки перехватить ее под уздцы, когда повозка пересекла почти весь двор. Но не для всех эта история закончилась благоприятно. Колесо кареты наехало на мальчика лет семи, перебив ему ногу. Ребенка отбросило в сторону, нога его была неестественно выгнута, а из кровоточащей раны виднелась кость. Я зажала себе рот рукой, силясь не закричать, глядя на муки, кричащего на все поместье ребенка. Кругом начал толпиться народ. Бедная мать мальчика попыталась его приподнять, но причинила еще большую боль. Показалось, что кость в его ноге хрустнула еще раз.
- Стойте, не трогайте его! – внезапно я услышала голос Клауса, который уже устремился к толпе зевак. – С такой раной ему нельзя вставать!
Клаус буквально выхватил мальчугана из рук матери. Он взял его на руки, и пообещав матери помочь ему, направился к нашей повозке.
Когда Клаус с мальчиком оказались напротив меня, я старательно пыталась не смотреть на ужасающую травму ребенка, иначе бы мне грозила потеря сознания. С подобной раной мальчишка может запросто лишиться ноги. Укрывшись в карете от любопытных глаз, Клаус быстро прокусил свое запястье и приложил руку к губам мальчика. Казалось, малыш не понял, что с ним проделывают, но тем не менее выпил несколько капель крови вампира. Спрятав кровоточащую руку под длинным рукавом, Клаус зафиксировал голову мальчика в ладонях и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Все, что ты должен помнить это то, что я вправил твою ногу, и тебе стало легче.
Клаус без сомнений использовал внушение, но мальчишка охотно кивнул и сразу попытался встать на ноги. Покинул карету мальчик уже на свои ногах, хотя и немного прихрамывая.
Всю дорогу до Мейденов я не проронила ни слова, словно находясь под впечатлением произошедшего события. Меня поразил и удивил поступок графа. Неужели ему не все равно на чужую боль? На чужие страдания? Или же мне просто показалось, что я увидела какую-то частичку добра в этом казалось бы совсем гнилом человеке? Так же я старательно пыталась выбросить из головы его сегодняшний поступок, дабы не питать лишних иллюзий, но все же мой пытливый разум рождал все больше вопросов.
Мейдены оказались вполне приятными людьми. Пожилая пара мило встретила нас, угостила вкусным ужином, заняла разговором, но все же мои мысли витали где-то не здесь. Сердце трепетно стучало, а дыхание становилось глубоким едва только я вспоминала озаренное благодарностью лицо того мальчика.
С ужина мы возвращались когда уже совсем стемнело. В карете по обыкновению стояла тишина, нарушаемая только фырчаньем лошадей, доносящемся снаружи.
- Почему? – не выдержала я, задав самый интересующий меня вопрос.
- Что почему?
- Почему ты помог тому покалеченному ребенку сегодня?
- Ему было больно… - словно само собой разумеющееся ответил Клаус. – Все произошло на моих глазах… Я должен был хоть что-то сделать. Иначе бы эти простолюдины еще больше покалечили бы ребенка, пытаясь помочь ему.
Вздохнув, я отвернулась к окну, вглядываясь в ночь. Клаус молчал еще где-то с минуту, затем обратился ко мне, словно поняв причину моего вопроса:
- Кэролайн, я не такой бессердечный монстр, которым ты привыкла меня считать…
- Я тебя никем не считаю… - выпалила я, затем поняв свою оплошность, попыталась поправиться. – Вернее мне все равно! Ты только мой муж, к мнению которого я должна прислушиваться. Просто меня тронул твой поступок. Учитывая то, что ты не привык видеть какие-то иные вещи, кроме вражды, мести и ненависти…
- Другие вещи? – улыбка Клауса стала шире и искреннее. – За всю свою жизнь я видел довольно многое, и это было не только связано с враждой оборотней и вампиров.
- Да неужели?! – ухмыляюсь я, сомневаясь в словах вампира. – Мне же кажется, вся ваша семья погрязла в этой вражде настолько, что вы не видите ничего вокруг кроме крови оборотней.
Глубоко вздохнув, Клаус стукнул в стенку кареты, призывая кучера остановить повозку.
- Езжай в поместье, мы придем позже. Немного прогуляемся. – граф отдал распоряжение кучеру, распахнув дверь кареты.
Клаус помог мне спуститься с кареты, которая медленно продолжила свой путь в поместье Майклсон.
- И что мы делаем здесь? – огляделась я вокруг, разглядывая кустарники и бесконечное поле.
- Пойдем, я покажу тебе кое-что. – Клаус взяв меня за руку, повел вглубь кустарников, которые постепенно перешли в небольшие деревья.
Когда деревья расступились перед нами предстало небольшое озеро с кристально чистой водой, на гладкой поверхности которой, сверкая, отражалась луна. Деревья и кустарники обрамляли песочный берег озера, охватывая его лазурно зеленым кольцом.
- Это… - я вдохнула полной грудью свежий теплый воздух, пахнувший зеленью и цветами. – Здесь потрясающе красиво…
- Это озеро уже несколько десятков лет украшает мои земли. Небольшой оазис, в тиши которого можно спрятаться почти от всех проблем. – улыбнулся Клаус, спускаясь со мной к кромке воды.
- Вода такая теплая… - ладонью я дотрагиваюсь бликов луны на воде. – Удивительно прозрачная, что хочется погрузиться в нее полностью.
- Так в чем же дело? – Клаус поднимает меня от воды на ноги, и развернув к себе спиной начинает расшнуровывать мое платье.
- Но я не могу! – издаю протест я, но Клаус проворно стаскивает с меня платье, оставляя только нижнюю юбку и корсет.
- Почему? Няня заругает? – усмехается он, снимая с себя рубашку и заходя в воду. – Ну же, иди сюда, я не кусаюсь.
Я закатываю глаза, мысленно ругая себя всеми известными словами, но все же делаю несколько неуверенных шагов, входя в воду. Обманчивая теплота воды сейчас же показалась мне холодной словно лед. Почти сразу я оступаюсь на неровной поверхности дна, но вовремя поданная мне рука Клауса не дает упасть. Постепенно я отпускаю его руку, решившись оторваться ото дна и проплыть немного. Из-за моей длинной нижней юбки, у меня все это выходит несколько коряво, но все же я смогла-таки полноценно насладиться этим ночным купанием.
- И все же она холодная! – снова коснувшись ногами дна, я с улыбкой стираю мокрые капли с лица.
Клаус подает мне руку и тут же притягивает к себе ближе настолько, что я ладонями упираюсь в его грудь.
- Так теплее? – тихо спрашивает он, когда я встречаюсь с ним растерянным взглядом.
Его губы находят мои, а язык умело проникает сквозь них. В этот же момент меня начинает нести по течению. Но то было не течение воды, а мое внутреннее состояние, позволяющее мне подпустить вампира настолько близко. Клаус прижимает меня к своему телу теснее, скользя руками по моим обнаженным плечам, затем опускаясь на затянутую корсетом талию. Внезапно он подхватывает меня на руки, вынося из воды. Он опускает меня на мягкий песок, тут же нависая надо мной, продолжая целовать. Закрыв глаза, я словно отказываюсь принадлежать самой себе, запуская пальцы в его волосы, призывая продолжить эту непозволительную для меня ласку. Мои эмоции и чувства заставили разум, планирующий пути отступления, замолчать. Тщательно блокирую воспоминания о человеке, который был сейчас рядом. Сейчас он стал для меня просто мужчиной. Мужчиной, которому я могу позволить слишком многое. На миг я даже представила нас простолюдинами, которые прячась от посторонних глаз, занимаются любовью на лоне природы. Должно быть только безродным беднякам свойственно ютиться где-то на задворках, но отчасти окружающая обстановка распаляла во мне женщину еще больше. Моя юбка облаком взметнулась в воздух и упала рядом с нами на песок, почти сразу же к ней присоединился и корсет. Стон вырвался из груди, когда Клаус вошел в меня. Сильные и резкие толчки внутри меня не вызывали абсолютно никакого дискомфорта. Наоборот, я желала этого, превратившись на эту ночь в распутную девку, не скрывавшую своей страсти и не удерживавшую в себе хриплых стонов. Пользуясь моей вырвавшейся на волю раскрепощенностью, Клаус переворачивается спиной на песок. Оказавшись сверху, я инстинктивно нахожу собственный ритм движений, не желая останавливаться и прекращать собственное сумасшествие. Выгибаясь в пояснице, я царапаю грудь Клауса ногтями, прочертив кривоватые полоски от ключицы до низа живота. Срывающийся гортанный стон срывается с моих губ, когда Клаус обхватив мои бедра руками сильнее, проникает глубоко и резко, изливаясь в меня. Тяжело дыша, я опускаюсь на песок рядом с ним. Его руки тут же прижимают мое, покрывшееся испариной тело ближе к себе.
- Почему я? – немного позже, набравшись сил, спрашиваю я, боясь звука собственного голоса, прозвучавшего просто оглушающе в этой ночной тишине. – Почему ты выбрал меня? Почему не убил?
Клаус не отвечает мне. Он хаотично перебирает мои волосы, всматриваясь в тусклые звезды над нами. Мне уже показалось, что он так и не ответит, но внезапно его голос также прорезает тишину:
- Я хотел ненавидеть тебя… Я честно пытался это делать, но… Но что-то пошло не так, как я планировал. Просто в один момент я понял, что не могу тебя ненавидеть, не могу причинить боль, заставить принимать какие-либо муки… Сначала мне показалось, что это ужасно, что я не должен был подпускать тебя к себе настолько близко! Но потом я вдруг понял…
Клаус снова замолчал, будто задумавшись о чем-то.
- Что ты понял? – я пытливо перехватываю его взгляд, ожидая продолжения.
- Что ты совсем замерзла, и нам пора идти! – засмеялся Клаус, поднимаясь с песка, и увлекая меня за собой.
В поместье я вернулась беспощадно уставшей, но отчего-то где-то в глубине души мне стало немного легче. Слова вампира тронули меня, но не растопили и долю того льда, что я копила в себе. Может он и не ненавидит меня, но о себе я не могу сказать подобного. Моя ненависть останется со мной, несмотря ни на что. Я могу отдать ему тело, даже свое сердце, но душу… Нет! В моей душе постоянно будет жить память об отце, об его стае, и о мести, которую рано или поздно я осуществлю!
На следующее утро я поднялась с постели довольно поздно. Весь день я не могла найти себе занятия, слоняясь по дому, бессмысленно изучая висевшие на стенах картины. Клауса не было в доме, так же как и его брата Коула, чему я невольно порадовалась.
Наступал вечер, постепенно переходящий в ночь, а мой супруг так и не соблаговолил появиться. Решив выпить молока перед сном, я спустилась в холл, намереваясь направиться в кухню, но входная дверь резко распахнулась, и в гостиную ввалились несколько крепких мужчин, среди которых были и братья Майклсон. Мужчины громко смеялись и что-то возбужденно обсуждали. Но не это привлекло мое внимание… Одежда на них была местами подрана, и почти вся пропитана кровью. Нахмурившись, я подошла ближе к Клаусу, рассматривая ярко-алые разводы на его рубашке.
- Что произошло? Граф, почему вы в таком виде? – спрашиваю я, боясь его ответа.
- Милая, тебе лучше пойти в спальню… Завтра поговорим… - как-то неуверенно отвечает Клаус, пряча довольный взгляд.
- Мы только что разобрались еще с одним выводком оборотней! – Коул подскочил как нельзя кстати, победным голосом практически прокричав мне в лицо эти страшные для меня слова. - Мы еще раз сократили численность этих тварей!
- Что?... – не понимаю я, ожидая от Клауса каких-то внятных объяснений. – Но ты ведь обещал мне! – судорожно я хватаюсь за окровавленный ворот его рубашки, заставляя посмотреть мне в глаза.
- Я обещал тебе не трогать остатки стаи твоего отца. – твердым голосом заявил муж, аккуратно высвобождая свою рубашку из моих рук. – За остальных оборотней я не ручаюсь…
Широко раскрытыми глазами я вглядываюсь в его лицо, сквозь пелену подступивших слез. Отступив назад на несколько шагов, я еще раз смиряю ненавистным взглядом своего супруга, перед тем как почти бегом подняться наверх.
Забившись в самую отдаленную пустующую комнату в доме, зажимая голову руками, я опускаюсь на пол сжавшись в дальнем углу. В подсознание мне слышатся десятки голосов, близких и совсем чужих. Я слышу отца, призывающего меня не сдаваться. Слышу Бонни, поучающую меня. Слышу крики убиенных моей стаи. Слышу плачь ребенка, которого зацепила неуправляемая повозка… Все голоса сливаются в один, образуя нестерпимый гул, который оглушает меня. Слышу чей-то дикий крик, и слишком поздно понимаю, что он принадлежит мне. Я кричу, захлебываясь слезами, прижимая руки к голове все крепче, пытаясь прекратить этот гул внутри меня. Кажется, что у меня помутился рассудок. Чувствую, что тоненькая соломинка, удерживающая меня в своем сознании, сломалась, и теперь я словно открытая рана, истекаю кровью, не в силах заглушить эту боль.
- О моя дорогая! – в комнату врывается Бонни, тут же оказавшись на полу возле меня. – Тише, тише, моя родная! Ты переживешь это! Ты справишься!
Неужели она не видит, что я уже не справилась?! Что я разбита, сломлена, растерзана этим монстром, называющего себя моим мужем…
Я сорвала голос и теперь просто хрипела, что-то шепча себе под нос. Я повторяю слова отца, которые вспомнились сейчас, заученную в детстве молитву…
- Хватит! – я вздрагиваю от неожиданности, когда Бонни со всей силы ударяет меня по щеке. – Перестань нести чушь! Твой отец для того умирал, чтобы ты тут тронулась и оказалась где-нибудь в Богом забытом монастыре?!
Бонни снова бьет меня по щекам, замахиваясь опять и опять. В какой-то момент я перехватываю ее руку, сильно сжимая запястье. Должно быть, я причиняю ей боль, но сейчас я не думала об этом. Замерев на мгновенье, я затихаю, продолжая сжимать руку няни.
- Прости, Бонни… - шепчу я пересохшими губами. – Прости, прости меня… Я такая жалкая…
- Ты не жалкая! – Бонни прижимает меня к своему плечу, гладя спутанные волосы. – Ты сильная! Просто сейчас ты еще не готова сражаться в полную силу… Но мы найдем выход! Обязательно найдем!

13. Незваный гость.
За последние несколько дней я практически не выходила из комнаты. Единственным местом, где я чувствовала себя более-менее уютно – был сад. Вот и сейчас я брожу среди зеленеющих кустарников и нежно-пахнущих цветов, стараясь не думать ни о чем, что происходит за пределами этого сада. Я по-прежнему делила комнату с Клаусом, но лишь отчасти: муж приходил только ночевать. Привычно отвернувшись к стене, я делала вид, что крепко сплю, дабы не провоцировать нас обоих на разговоры, к которым я была не готова. Самым страшным для меня сейчас становится осознание, что я ничего не могу сделать. Не могу остановить семью Майклсон в их ненависти к оборотням. Не могу вернуться к стае отца и помочь ей окрепнуть. Не могу вернуть всех тех, кого потеряла. Не могу обратиться к отцу за советом, потому что его больше нет со мной. Я одна. Совсем одна и совершенно не знаю, что делать дальше.
- Привет… - мой дальнейший путь перекрывает чья-то рука, держащая блекло-розовую розу, на которой еще искрится, не успевшая высохнуть на утреннем солнце, роса.
- Доброе утро, милорд… - едва заметно наклоняю голову в знак приветствия перед темноволосым крепким парнем в перепачканной землей и газонной травой одежде. – С кем имею честь?
- Тайлер Локвуд! – улыбаясь, чеканит парень, передавая мне в руки розу. – Я новый садовник здесь. А вы должно быть молодая супруга графа?
- Да, она самая. – неловко улыбаюсь я, замечая неграмотную речь садовника. – Тебе разве не объяснили, что разговаривать с господами ты можешь только если они к тебе обращаются?
- Но вы были такая грустная, мисс… - протянул Тайлер, пожимая плечами. - И потом я не думаю, что вы прикажите избить меня розгами за подобную вольность!
- Я – нет, но в доме достаточно своенравных людей, которым не понравится твоя излишняя простота в общении. – улыбаюсь я, поднося розу к лицу и вдыхая ее нежный ненавязчивый аромат.
- Несмотря на то, что я здесь недавно, но уже несколько дней наблюдаю за вами! – как ни в чем не бывало продолжает парень, сопровождая меня рядом. – Вы часто бываете в саду, и всегда грустите о чем-то… О чем?
На языке уже крутился лаконичный ответ, но отчего-то мне не хотелось грубить этому парню.
- Просто мне еще не очень привычно здесь. – нахожу я наиболее подходящий ответ.
- Ха, это и понятно, ваш супруг очень своенравный человек!
- Ох, нет, я не собираюсь обсуждать здесь с тобой своего супруга! Избавь меня от этого! – смеюсь я, поражаясь простоте Тайлера.
- Прошу, мисс, извинить меня, если я говорю что-то лишнее. – улыбается в ответ Тайлер. – Мне не дали положенного образования, чтобы разговаривать с людьми вашего круга…
- Все в порядке, Тайлер… - неожиданно мое внимание привлекает подъездная аллея. – Что там происходит?
Ко входу в поместье подъехала сначала одна колесница, запряженная тремя вороными конями, затем еще одна карета более крупных размеров. Вскоре к ним присоединилась еще одна повозка, лошади которой встали на дыбы, когда местный кучер попытался взять их под уздцы. Все три кареты были иссиня-черного цвета, с такими же темными занавесками на окнах, настолько плотно сдвинутыми, что не пропускали внутрь даже солнечный свет. За каретами прискакали еще около семи всадников на породистых черных как смоль конях.
- Кажется, кто-то приехал к вам… - Тайлер задумчиво рассматривал повозки. – Не ждете никого из родственников?
- У меня нет родственников. – холодно бросаю я, прежде чем поспешить к дому.
Я добралась до парадной за несколько минут, но все же повозки и коней уже успели увести в конюшню. Что ж, если кто-то приехал, то я застану гостя в холле.
Пройдя в дом, я с удивлением рассматриваю высокого статного мужчину. Взгляд его холодных серых глаз был направлен на Клауса, Ребекку и Коула, которые по всей видимости знали о приезде этого человека.
- Кэролайн, подойди ко мне, пожалуйста. – не терпящим возражений голосом Клаус подзывает меня к себе, тут же беря мою ладонь в свою. – Познакомься, это наш старший брат – Элайджа. Элайджа – это Кэролайн, моя жена.
Я приседаю в реверансе, но тут же чувствую на себе тяжелый и злой взгляд Майклсона-старшего.
- Меня не было каких-то три месяца – а вы тут уже успели развести бардак… - голос Элайджи звучит поддельно равнодушно, и кажется, что еще немного и разразится буря. – Что вынудило тебя, мой темпераментный брат, взять в жены оборотня?
Теперь я понимаю истоки этого ненавистного взгляда. Должно быть, брат Клауса в бешенстве из-за нашего союза.
- Несмотря на то, что она принадлежит к роду оборотней, но сама пока еще им не является! – отвечает Клаус, несильно сжимая мою руку. – Кроме того, в свое время девчонка была одержима жаждой мести, и мне пришлось решить эту проблему…
- Ты же знаешь, как мы решаем проблему с оборотнями, одержимыми местью! – крик Элайджи сотрясает стены поместья, а кулаки его сжимаются настолько сильно, что становятся похожими на две огромные кувалды. – Мы банально отрываем им головы, или вырываем живьем их наглые сердца!
Элайджа делает несколько шагов к Клаусу, и мне уже кажется, что сейчас он протянет свои могучие руки ко мне и сделает одну из двух вещей, о которых только что оповестил.
- Ты же ведешь оборотня под венец! – голос Элайджи набатом отдается в самых дальних уголках поместья, заставляя меня невольно отступить на шаг назад, но рука Клауса крепко удерживает меня рядом с ним. – Ты даешь ей свой титул, нашу фамилию! Фамилию рода вампиров, кровь которых оборотни веками смывают со своих клинков! Я приехал сюда лишь с одним желанием! Желанием спросить тебя – в своем ли ты уме, брат?!
- Я уже достаточно прожил, чтобы принимать решения, Элайджа. – Клаус не уступая брату повышает тон. – В свое время ты заменил нам отца, не раз спасал наши головы, но диктовать нам правила, как мы должны поступить в той или иной ситуации – ты не можешь!
- Амбиции несутся впереди тебя, Никлаус! Такими темпами ты достаточно быстро погубишь все то, что мы создавали веками! Но я вернулся сюда, чтобы исправить твои ошибки! Завтра же я напишу королю извещение, с просьбой расторгнуть этот нелепый брак! Все будет достаточно просто – я уведомлю Генриха о том, что твоя молодая жена оказалась бесплодной, и не способной подарить графу наследника!