Вторая мама

Свет разгорающегося огня вокруг, буквально приковывал к себе мое и без того рассеянное внимание. Совсем рядом слышится дрожащий голос Елены, призывающей меня бежать как-только выпадет удобный момент. А я лихорадочно блуждаю взглядом по поляне, прислушиваясь к своему перестраивающемуся организму. Тело просто горит от внутренней боли, глаза слезятся, а горло пересохло настолько, что я едва могла что-то ответить Елене. Было страшно. Но я отчетливо поняла, что боялась не за себя. Я боялась за самое дорогое, что было в моей малоинтересной жизни. С тех пор, как я стала опекуном Елены и Джереми, в моей душе жил только один страх – за них. И то, что меня сейчас готовили к скорой смерти на каком-то ужасающем ритуале, не изменило моих внутренних чувств. Как могу я оставить Елену здесь и, используя свои новые способности, сбежать? После смерти сестры и ее мужа я постоянно думаю, способна ли я заменить мать их детям. И сейчас я отчаянно вглядываюсь в напряженное лицо Елены и понимаю, что не смогла. Я не смогла уберечь эту молоденькую девочку от опасности, грозящей ее жизни. Она может погибнуть вслед за мной, а я стою сейчас на дрожащих ногах, не в силах хотя бы что-то сделать, дабы защитить ее. Разве мать не защитит своего ребенка? Разве мать будет просто стоять и глотать слезы, ожидая своей участи?
Елена жалеет меня, пытается приободрить, а я проклинаю себя в беспомощности. Что я скажу своей сестре, оказавшись там? Однажды, школьный учитель вызвал меня для беседы на счет Джереми. Он отчитал меня словно шестнадцатилетнюю девчонку, упрекая в том, что я совершенно не способна воспитывать детей. Тогда я готова была сквозь землю провалиться, а теперь я понимаю, насколько он был прав. Будь я хоть чуть внимательнее, то Елена бы не стояла сейчас в огненном круге, ожидая смерти вместе со мной. Хочется просить прощения. Но у кого? У сестры? У Елены? У Джереми? Или же у всего города за то, что не уберегла детей? Слезы сами скатываются по щекам. Елена думает, что это от страха, а это от стыда на саму себя.
Я не замечаю приближение того монстра, который стремился отнять жизнь моей девочки. Он не слышит и не признает наших просьб. С ловкостью дикого животного он легко расправляется с молодой девушкой, которая до того корчилась от боли, обращаясь в оборотня. Далее огненный круг гаснет вокруг меня. Я знаю, что за этим последует. Знаю, какой ничтожной станет моя смерть. Знаю, что после меня огненный круг погаснет вокруг Елены, предвещая и ее гибель. Мои глаза пересохли, не было ни намека на просящиеся слезы. Я медленно встаю в полный рост. Снова доносится подсевший голос Елены, умоляющей меня бежать. Прямо сейчас. Решение пришло молниеносно. Я не стояла перед выбором, для меня он был очевиден. Минуя зверствующего монстра в обличии человека, я набрасываюсь на его ведьму, прокусывая ее сонную артерию так глубоко, как только могу это почувствовать. Быть может из-за того, что до этого я никогда не убивала, да еще таким методом, ведьма не умирает мгновенно, а старается отбиться от моей мертвой хватки. Эхом разносится голос Елены, захлебывающийся слезами.
Мгновенье спустя я падаю на массивный камень, ударяясь головой так, что липкая кровь горячей струйкой стекает по моему виску. Надо мной нависает человек с глазами зверя. Я смотрю в его глаза, а вместо обезображенного облика монстра вижу лицо своей сестры. Она смотрит на меня, проникая взглядом в самую глубь души, и едва уловимо кивает, словно благодаря за что-то. Замираю, наблюдая, как надо мной взмывает деревянный кол. Четкое осознание, что сейчас я сделала все, что могла, приходит одновременно с проникновением дерева в мое еще трепещущее сердце. Боль не ощущается. Я лишь чувствую, как мое тело содрогается от внезапного вторжения. Мой взгляд стекленеет, уши закладывает от звенящего шума, кровь резко приливает ко рту, выпуская ярко-алую струйку сквозь полуоткрытые губы. Но на душе отчего-то наступает покой. Быть может, я не спасла мою несчастную девочку, но я приложила максимум усилий как своих, так и вампирских. Быть может, на другой стороне меня простят за то, что не стала настоящей матерью. Как жаль, что не успела дать жизнь своим детям. Как жаль, что мне не суждено повести собственного ребенка за ручку в школу. Как жаль, что не успела убедиться, что с моими племянниками все будет хорошо. Как жаль, что не я буду помогать надевать свадебное платье на мою девочку. Как жаль, что не я помогу определиться Джереми с колледжем. Как жаль, оставлять их одних среди этого жуткого мира, который забрал их родителей, а теперь и меня, хотя я и не готова была дать им ту жизнь, которую они заслуживают. Как жаль…

Сегодня я решила оставить в дневнике не просто запись об еще одном траурном дне в моей жизни. Сегодня я хочу обратиться именно к тебе, тетя Джена. Ты никогда не прочитаешь это письмо, но я верю, что мои мысли донесут до тебя все мои чувства, где бы ты ни была сейчас. С тех пор, как мы с Джереми остались сиротами, рядом с нами зажегся огонек, осветляющий наш путь в самое тяжелое время нашей жизни. Этим огоньком стала для нас ты. Как странно… Я всегда удивлялась как ты, молодая девушка, которая была не намного старше нас с братом, смело взяла на себя заботу о двух не совсем благополучных подростках и, забывая про собственную жизнь, спасала нас от самих себя. Сердце обливалось кровью, когда я видела твой потухший взгляд из-за того, что тебя отчитали в школе. Ты считала, что не справляешься, а я не находила нужных слов, чтобы объяснить тебе насколько ты для нас дорога. Теперь я пишу тебе. Тебя уже нет, но я столько не успела сказать, что надеюсь хотя бы на этот жалкий клочок бумаги, терпящий мои слезы. Словами не передать того, насколько нам не хватает тебя сейчас. Не хватает именно мне. Джереми никогда не выдаст своих чувств, и мне кажется, что ему проще все перенести в себе. А я… А я хочу кричать и биться в истерике от того, что в течение года потеряла родителей и самую близкую подругу. Да, не опекуна, я лишилась друга. И этот друг загородил меня своей грудью именно тогда, когда мне угрожала смертельная опасность, отдавая свою жизнь за меня… Я бы все отдала, чтобы в тот момент ты сбежала, но ты поступила по-другому… Так, как поступила бы настоящая мать, защищающая своего ребенка. И я говорю тебе сейчас, быть может когда совсем поздно – ты справилась! Ты вынесла трудности, которые никогда бы не выпали на твою долю, не будь нас с братом. Спасибо тебе, Джена. Спасибо за заботу. Спасибо за любовь. Спасибо за жизнь. Ты навсегда останешься в моем сердце. Помним… Любим… Скорбим…

Елена откладывает дневник, поднимаясь с подоконника и поправляя свое черное, как ночь, платье. В который раз на ней подобный наряд, но сейчас тяжелая ткань кажется наиболее темной и плотной. Почти такой же, как ее сердце в этот день. Сегодня она провожает ту, которую по праву назвала своей второй мамой.