Несовпадение

Молодой человек, уронив голову на руки, безрадостно пялился на гору бумаг перед собой. Она росла с каждой минутой, и избавится от этого наваждения не помогали даже отброшенные в сторону очки. Заботливые коллеги приносили ему все новые и новые документы, которые просто кричали о помощи, при чем - о самой неотложной. А Грелль, как никогда, чувствовал себя полным…
Боже мой! Опять! Ну, почему, почему?! Почему он снова позволил себя уговорить?! Правильно говорят, дурака работа всегда найдет.
В заштатной обшарпанной конторе, одном из мелких филиалов огромной монополистической, как теперь говорят, корпорации, в которой разнесчастный Грелль Сатклифф числился клерком, если кто-то не мог, не умел или не хотел выполнять свои прямые обязанности, его работа автоматически прилетала к нему. Все знали, что на него во всем можно положиться, что он все сделает, все успеет, всем поможет, разрешит все проблемы, и без зазрения совести этим пользовались.
Потому что он был очень ответственным, очень исполнительным, потому что был единственной надеждой своего коллектива.
Потому что он не умел никому отказывать: ему же не трудно, в конце концов, и время есть. Потому что не любил сидеть без дела, не умел просто.
Потому что, если уж он брался за какую-то работу, то считал себя обязанным выполнить ее как можно лучше и как можно быстрее, чтобы потом украдкой набросать в своем блокноте пару-другую пришедших ему на ум строчек. Или понаблюдать за плывущими по небу облаками, отогревая окоченевшие пальцы о чашку с горячим чаем. И хотя его нельзя было назвать трудоголиком и чересчур дисциплинированным человеком, он в упор не понимал, как может быть иначе?! Но такой точки зрения придерживался едва ли не он один. Про него без преувеличения можно было сказать, что он один с успехом заменял сразу пятерых, и при этом еще должен был всем и каждому доказывать, что он не бесполезный и не самый последний человек в коллективе.
И, кажется, пришло время в очередной раз это сделать - своей на отлично и своевременно выполненной работой. Чужой работой! Грелль едва ли не застонал от такой несправедливости и от собственной глупости. Ведь он сам, своими руками… Ему хотелось умереть.

Он вообще был странным.
Человек его ума, без сомнения острого (не смотря на покладистый нрав, он иногда отпускал довольно-таки едкие и очень точные замечания), его талантов, которые не находили никакого применения в его нынешней работе, даже не стремился найти для себя место получше. Коллеги частенько тыкали его носом в эту не слишком приятную правду, не зная, что даже работа в таком гадюшнике может иметь свои плюсы. Ведь когда Грелль не был завален с головы до ног бумагами и не бегал по городу с чужими поручениями, он был предоставлен исключительно самому себе и мог делать все, что ему заблагорассудится, лишь бы другим не мешал.
Еще он не любил пересудов, не любил яркого света, резких и громких звуков, нецензурной брани и разговоров на личные темы. Наверно, потому, что его собственная личная жизнь была притчей во языцех. Вернее, ее отсутствие. Дня не проходило, чтобы он не подвергался насмешкам со стороны своих коллег. Не то, чтобы его сильно волновало то, что они говорили, но все равно приятного было мало.
У него, правда, была подруга, довольно-таки приятная в общении, хорошо обеспеченная и младше его всего на три года - более чем достойная партия для такого, как он, - которая, кроме всего прочего, любила его, дурака, и искренне надеялась стать чем-то большим в жизни Грелля. Но он не любил ее и совершенно не знал, как реагировать на ее поздравление в день святого Валентина? Он не хотел ее, если уж говорить совсем откровенно. Возможно, причина была в том, что он был чересчур брезглив: его вещи, его милые сердцу игрушки и книги – их нельзя было никому трогать, - тем более касаться его тела, претендовать на место в его постели. А, может быть, в том, что, придя домой со службы, он снимал свой скромный костюм (надежда всего коллектива имела самый мизерный оклад из возможных в данном учреждении, позволявший ей только не умереть с голоду), такой же серый и скучный, как и вся его жизнь, и мысленно переносился в мир своих грез, где его ждал его серебряный мальчик, высокий и изящный, как башня из слоновой кости. Если бы Грелль мог остаться с ним навсегда, он был бы счастлив. Но наступало утро, оно безжалостно срывало покровы волшебного сна и наводило порядок в чертогах его разума, оставляя в утешение его метущейся душе алую атласную ленту, которой он подвязывал свои длинные темные волосы.
Поэтому, когда весь мир сходил с ума в ожидании конца света, один Грелль не беспокоился. Он точно знал, что никакого конца света не будет. Это было бы слишком просто – умереть и избавиться от всех своих проблем. Подарок излишне щедрый, чтобы судьба на него раскошелилась.

На момент своей смерти этот скромный молодой человек показался Уильяму Ти Спирсу идеальным кандидатом в шинигами: ответственный, исполнительный, трудолюбивый и любит во всем порядок. Он уже видел Грелля Сатклиффа в качестве своего приемника и заместителя, когда неожиданно для себя понял, что новоявленное божество вовсе не собирается вливаться в трудовой процесс Диспетчерской организации несущих смерть.

В данную минуту это наказание рода шинигами развалилось на столе, подперев изящной ручкой голову с взлохмаченной красной шевелюрой, и монотонно бубнило вслед за Уильямом основные пункты кодекса. В который раз?
- Правило № 1. Все шинигами носят очки.
- Правило № 2. Все шинигами…
Краем глаза Ти Спирс увидел, чем в действительности занимается его подчиненный, - рисует вереницу сердечек вокруг его, Уильяма, имени, вокруг его нахмуренной мордашки, которую Грелль начеркал на…
- Ты что делаешь?! – заорал Ти Спирс, вырывая из рук Грелля книгу.
Грелль воззрился на него, недоуменно хлопая длинными ресницами.
- Это отчет о смерти Уинстона Черчилля!
- Ну и что? – отозвался Грелль. - Ему уже все равно.
- Зато мне нет! – рявкнул Ти Спирс.
- Правда?! – заинтересовался Грелль и улыбнулся своей догадке. - Конечно, жизнеописание какого-то косноязычного скучного дипломата не годится в качестве поздравительной открытки, тем более в такой день. А хочешь, я вырежу твое имя на теле своей следующей жертвы? «Уильяму. С любовью, твой Грелль». Да!!! – от его радостного вопля задрожали стекла, а сам Грелль буквально взвился в воздух, как пробка от шампанского.
- Вот ведь...
- Подобное послание ты не сможешь проигнорировать или просто закрасить. И почему мне раньше не пришло это в голову? До чего же обидно! А что если… – Грелль вытащил из кармана записную книжку, быстро пробежал ее глазами и явно расстроился. – Да что это такое?! То они мрут как мухи, только успевай собирать, то… Но, не волнуйся, для меня это не проблема.
«Он что, издевается?»
- Не надо, - бесстрастно.
Грелля словно ледяной водой окатили.
- Скучный ты. Сегодня же день святого Валентина.
- Не вижу повода для радости.
- Потому что тебе это неинтересно? Или потому что сегодня мой день рождения?
Он называл днем рождения день своей смерти.
- А помнишь первое, что я сказал, когда проснулся шинигами?
Ти Спирс хотел бы забыть, честно, потому что еще никогда он так не ошибался: «Ты сказал, что, конечно, слышал байку о том, что самоубийцы после смерти становятся бюрократами, но ты, слава богу, умер своей смертью». Почти. Грелля Сатклиффа сбил насмерть проезжавший мимо экипаж, когда он возвращался домой, тем же вечером 14 февраля 18… года.
- А ты, вместо того, чтобы улыбнуться, - продолжал Грелль, расценивший молчание своего начальника как ответ, - сказал, что смерть – не повод для шуток. Правило № 5.
Последнее заявлено с достоинством и со всей серьезностью, давно ему не свойственными. Или Ти Спирсу показалось?
- Жаль, я не знал тебя в прошлой жизни, Уильям, - сказал Грелль прежде, чем уйти. - Должно быть, тогда ты не был таким занудой.