Базука десятилетия: Чертовка

Мукуро бесшумно притворил за собой дверь, так же бесшумно снял ботинки, и уже планировал не мене бесшумно проскользнуть мимо бдительной жены в спальню, но тут под ногой предательски скрипнула половица. В соседней комнате щёлкнул выключатель.
Рокудо осуждающе посмотрел на половицу.
- Ну, зачем ты так?
Доска хранила партизанское молчание.
- Мукуро!!!
Тот вздохнул, напустил на себя развязный и непринуждённый вид и шагнул навстречу судьбе.
- Ты где пропадал?!
- Здравствуй, милая.
- Три часа ночи!
- Только час, ку-фу-фу.
- Это ничего не меняет!
Его милейшая жёнушка замахнулась на него первым попавшимся предметом, а именно – большим зонтиком с длинной тяжёлой ручкой. Мукуро профессионально увернулся, поднырнул под волной лазурных волос и, от греха подальше, ретировался в соседнюю комнату.
А ведь он из лучших побуждений! Разумеется, он от чистого сердца хотел поздравить Кёю с важным событием – рождением сына. Хотя, возможно, не стоило ему так много язвить, но так это же любя, любя! Как же Хибари мог не оценить этого? Уму непостижимо...
Стало подозрительно тихо. Вдруг из коридора донеслись редкие всхлипы.
Иллюзионист покачал головой. Ох уж эти перемены настроения! Как же он терялся из-за них первое время. И не удивительно – она ведь всегда была очень сильной и бесстрашной, готовой умереть за своего босса. Положение обязывало, хотя даже в мирное время она была мягкой в редкие минуты наедине. И уж, конечно же, никто никогда не видел на её глазах слёзы. Более того – никому даже мысль такая в голову прийти не могла.
А сейчас – по любому поводу может заплакать. Например...
- Ты мне совсем не лююююбшь... – ныла она, усевшись прямо на пол. Зонт, кстати, так и не выпустила.
Ничего не поделаешь, гормоны.
- Люблю, Блюбелл-чан, - заверил он, осторожно – зонт, зонт! – присаживаясь рядом и по-хозяйски приобнимая её за плечи.
- Правда? – прогнусавила девушка.
- Правда-правда, - Мукуро чмокнул её в макушку. – Вас обоих.
Блюбелл чуть отстранилась и глянула на него снизу вверх. Её щёки были ещё чуть влажными, но это был единственный признак того, что она только что плакала непонятно почему. Она внимательно посмотрела на него, будто сканируя, выискивая что-то, а глаза были ясными. Синие-синие, Рокудо просто напросто утонул в них когда-то, а выплыть так и не сумел. Потому и сидит здесь с беременной женой на руках.
- Раз любишь, тогда целуй, - сказала, а точнее – приказала она, притягивая к себе за воротник. К разочарованию Мукуро, поцелуй вышел коротким и, как он считал, не интересным. С другой стороны, увлекаться тоже нельзя – шестой месяц это вам не шуточки.
- Не сиди на полу, замёрзнешь.
Блюбелл по привычке фыркнула, но поднялась, смерив галантно подавшего ей руку Хранителя Тумана презрительным взглядом. Не подействовало – Мукуро был единственным, кто мог различать её показные эмоции от искренности.

В спальне Блюбелл обессилено рухнула на кровать. Что и говорить, беременность её невероятно изматывала. В отличие от многих будущих мамочек, девушка не испытывала от этого никакой радости. Её раздражала ноющая боль в пояснице, душу грызла тоска по своей русалочьей подвижности; на шестнадцатой неделе начался жесточайший токсикоз, и её мутило целыми днями – слава богу, через месяц её стало гораздо легче. Блюбелл стала в два раза более раздражительной и – внезапно! – очень плаксивой, и лишь изредка, когда она особенно уставала, Мукуро удавалось заполучить толику нежности с её стороны.
Как сейчас, к примеру.
Рокудо тихо прилёг рядом, вглядываясь в её лицо и с недовольством подмечая, что синяки под глазами стали темнее. Спала Блюбелл плохо, а снотворное не пила – навредит ребёнку. Даже если её все вокруг уверяли, что ничего не случиться, всё равно – навредит ребёнку. Это, пожалуй, единственное, что заставляло её терпеть пренеприятнейшие перемены в собственной жизни. То, что заставляло её, скрежеща зубами от злости, выслушивать сюсюканье идиота-врача, хотя в профессиональном плане ему не было равных.
Нежданный и, разумеется, незапланированный, ещё не родившийся ребёнок. Их ребёнок.
А ей ведь предлагали аборт. Говорили, что её организм слабый – Бьякуран ведь не всесилен, когда-то он смог поставить её на ноги, но не более того... Ух, как она тогда заорала! Чуть не убила всех, кто попался ей под горячую руку. И ногу.
Иллюзионист стал лениво пропускать сквозь пальцы небесно-голубые пряди её волос, рассыпавшихся по кровати. Блюбелл приоткрыла глаза и перекинула свою руку через его плечо, теребя тонкую резинку, стягивающую волосы Хранителя Тумана в длинный низкий хвост. Наконец, ей удалось, не глядя, стянуть завязку. Мукуро довольно заурчал, чувствуя мимолётные прикосновения к шее и волосам.
Они старались не разрывать зрительного контакта. Глаза – голубые озёра и завораживающая демоническая гетерохромия – их обоюдный фетиш, наравне с волосами.
Рокудо кончиком указательного пальца разгладил крохотную складочку на переносице – очередное последствие недосыпа вкупе с тем, что девушка постоянно хмурилась - и сказал нараспев:
- Tutto muore ma tu sei la cosa più cara che ho.*
Девушка еле заметно улыбнулась. Вдохновлённый успехом, мужчина коротко продекламировал:
- Passa l'estate
passa la vita
ma non passa mai
il ricordo di una vera amica...**
- Прекрати, глупо выглядишь, - недовольно сказала Блюбелл, но всё же в тихой усмешке ей не удалось скрыть то, что ей нравится. – Тоже мне романтик.
- Скорее холерик.
- Ты? Да ни в жизнь.
Теперь была очередь Мукуро усмехаться.
Его рука осторожно скользнула по шее, по острому плечу и ниже и остановилась на животе. Блюбелл поморщилась.
- Убери.
Иллюзионист покачал головой. Тогда девушка резко одёрнула край футболки, но помогло мало: одежду для беременных она не носила чисто из принципа, предпочитая свободные майки на несколько размеров больше, чем раньше. Лицо Блюбелл исказилось – ей казалось, что заметно округлившийся живот её уродовал, уничтожая даже воспоминания о миниатюрной фигуре.
Рокудо чуть прикрыл глаза, прикасаясь к гладкой натянутой коже. Если уж говорить про его отношение, то Хранитель Тумана относился к грядущему отцовству с удивлявшей окружающих серьёзностью, а к беременности своей молодой жены – с только ему понятным трепетом. С точки зрения Мукуро было что-то таинственное и невероятно непонятное в том, что Блюбелл носит под сердцем живую частицу его самого. Как так вообще может быть? С кем, с ним? С человеком, много лет проведшим в жуткой подземной тюрьме, за дело находясь в капсуле? У него ж руки по локоть в крови, а тут такое... Может, он и изменился – Савада обладал интересным умением влиять на чужие души и судьбы. Но всё же...
Нет, в этой реальности такого быть не могло. Но если уж это иллюзия, он хотел бы, чтоб она была вечной.
Девушка закрыла глаза и тяжело выдохнула.
- Что, совсем плохо?
- Угу, - она подвинулась и уткнулась носом ему в грудь. - Мукуро, спасай меня.
В комнате стало на пару градусов холодней. Синие всполохи пламени тумана окутали фигуры двух людей, вплетаясь в живую лазурь её волос, и растворились.
Окружающая обстановка кардинально изменилась. Вокруг раскинулась необъятная водная гладь, отражающая чистое небо с редкими облаками. Лёгкий тёплый ветерок создавал мелкую рябь на зеркальной поверхности, принося непонятно откуда тончайшие запахи. Виднелись небольшие и, по прихоти Мукуро, идеально круглые островки суши, на которых до колен поднималась мягкая ароматная трава светло-зелёного оттенка.
Идиллию нарушил дикий радостный вопль Блюбелл. Она взвилась и, лихо перекувыркнувшись, нырнула в воду, поднимая тучу брызг – её тело было таким, как несколько месяцев назад: стройным и лёгким, а с помощью иллюзии оно делалось ещё невесомее.
Иллюзионист упал на спину и рассеянно улыбнулся.

Блюбелл распахнула глаза. Солнечные лучи легко проходили сквозь прозрачную воду. Мукуро постарался на славу – под водой был странный мир, окрашенный в сине-голубые тона. Дна видно не было – так далеко оно находилось? А было ли оно вообще в этой прохладной бездне?
Девушка крутанулась вокруг себя, и метнулась вперёд.

Хранитель Тумана чуть приподнял голову на всплеск. Волосы Блюбелл ярко сверкнули, отражая солнечный свет, а затем она вновь скрылась. Впрочем, ненадолго: девушка выбралась на соседний островок и дерзко расхохоталась.
Через пару мгновений он уже переместился туда, не вставая и даже не меняя позы. На его лицо упало несколько прохладных капель, и, открыв глаза, Рокудо увидел склонившуюся над ним Блюбелл. С её лица, волос и одежды – лёгких коротких шорт белого цвета и белом же майке на лямках – ручьями стекала вода.
Не успел он опомниться, как Блюбелл оказалась в его объятьях.
На этот раз целовались увлечённо, чувственно, самозабвенно отдаваясь процессу. И вдруг «ПУФФ!» - всё исчезло, и Мукуро почему-то оказался в каком-то пыльном городе. Морщась, он огляделся. Ах да, Намимори...

Тсуна хотел сквозь землю провалиться. Ну почему именно сейчас?! Почему именно МУКУРО?! И вообще, что он здесь делал? После всей этой заварушки*** Рокудо как-то вскользь обмолвился, что Намимори ему порядком надоел и что он собирается вернуться в родную Италию, перед этим немножко попутешествовав. Савада искренне пожелал ему и его компании счастливого пути. Хром просто светилась от свалившегося на неё счастья. Ещё бы, её ненаглядный Мукуро-сама вновь обратил свой разноцветный взор в её сторону.
В итоге, банду Кокуё, как их называли в узком семейном кругу, никто не видел уже около недели. Тсунаёши старался не показывать, насколько он этому рад. Без постоянных стычек между Самым Грозным Главой Дисциплинарного Комитета и Самым Великим Иллюзионистом Мира стало гораздо спокойней.
Ага, как же... Спокойней.
Мало того, что он непонятно зачем появился прямо возле школы. Мало того, что на глаза Хибари он попался явно специально – мазохист, что ли? Так ещё и Шоичи явился нежданно-негаданно с базукой десятилетия, которую он пытался для удобства модифицировать в более компактную. Базуку-то он вернул, но Ламбо, похоже, уже успел забыть, что он её кому-то отдавал. Поэтому начались вопли по поводу того, что Шоичи украл её и всякое такое. Пока приводили в себя оглушённого Ирие, пока успокаивали ребёнка, пока искали потерявшиеся в суматохе очки... В общем и в целом, пресловутая базука была всеми забыта.
На Рокудо никто не обратил внимания. Кажется, ему удалось устроить себе передышку. Интересно, он рад этому или, наоборот, расстроен?
Тсуна предпочитал считать его частью пейзажа.
«ПУФФ!»
Савада нервно огляделся. Так, все на месте, кроме...
Рокудо Мукуро из десятилетнего будущего посмотрел направо. Рокудо Мукуро из десятилетнего будущего посмотрел налево. Рокудо Мукуро поднял с земли оставленный его прошлой версией трезубец, который был ему несколько коротковат.
Ах да, ещё одна деталь.
Рокудо Мукуро был злой, как чёрт. Его демонический глаз полыхал адским пламенем и смотрел прямо на Тсуну, который так некстати оказался ближе всех. Запахло жаренным.
За последний год у Никчёмного Тсуна выработалось несколько интересных качеств, о которых его ближайшее окружение могло только догадываться. Сам же Тсунаёши предпочитал их не афишировать. Кто знает, почему: интуиция ли ему подсказывала или инстинкт самосохранения, или же это была просто скрытность вызванная всплеском гормонов в его практически пятнадцатилетнем организме, - но, как бы там ни было...
- Стоять на месте!!! – не своим голосом рявкнул Савада. Реборн мог бы им гордиться. Теперь даже помереть не стыдно. Даже от трезубца.
Мукуро заинтересованно присвистнул.
- Ку-фу-фу... Что-то не припомню я за тобой таких черт характера, Тсунаёши-кун. Во всяком случае, в этом времени.
Иллюзионист небрежным движением перекрутил трезубец в руке. Тсуна сглотнул.
- Но мне нравится.
У Тсунаёши вырвался нервный смешок.
Вдруг Рокудо на пару секунд расфокусировался, а потом он прикоснулся задумчиво пальцами к правому виску. Кстати, он был без перчаток.
И внезапно – «ПУФФ!» - исчез.
- Ой, кажется, я случайно уменьшил срок её действия, - пробормотал Ирие. – Всё же не тот контакт...
Облако пыли рассеялось, и Савада увидел ярко алеющую шишку на правом виске иллюзиониста, который выглядел несколько потрёпанно.
- Тебя мы вылечим, - сказал Мукуро, внимательно смотря на Тсуну. Потом он повернулся к Шоичи. – И тебя вылечим...
Он осторожно прикоснулся пальцами к повреждённой голове.
- Всех вылечим.
С этими словами Рокудо исчез. В буквальном смысле.
- Тсуна, - сказал Ирие.
- Да?
- Это было круто.
- М?
- Ты будешь десятым боссом Вонголы.
Тсунаёши только вздохнул.
Взрослеет, что ли?

- Ну зачем ты так?
- Заслужил.
- Так не я же виноват.
- Всё равно заслужил. И вообще – мне волноваться нельзя.
- Но не ногой же?
Блюбелл фыркнула. Вид у неё был самый что ни на есть довольный.
И как он только ухитряется жить с этой чертовкой?
Но зато, находясь рядом с ней, он мог назвать себя счастливым.

* Всё умирает, но ты единственное самое дорогое, что у меня есть. ( Vasco ). Итальянский.
**Проходит лето,
Проходит жизнь,
Но никогда не исчезает память
О верной подруге. (стихотворение) Итальянский.
***Читающие мангу поймут