Базука десятилетия: Идеальная

Когда её спина встретилась со стеной, Кёко поняла, что теперь у неё нет ни единого шанса вытащить Верде из лаборатории. А может это самовнушение, и она просто хотела внимания? Ну, тогда она получила, что хотела.
Верде, не спеша, покрывал её шею сухими поцелуями, щетиной щекоча нежную кожу. Он опёрся одной рукой на стену, а другую запустил ей в волосы, пропуская сквозь пальцы длинные гладкие пряди. Дыхание девушки уже сбилось, она откидывала голову назад, подставляясь под ласки.
Мужчина отстранился и внимательно посмотрел на Кёко сквозь стёкла чуть сместившихся очков.
Она аккуратно сняла мешающийся предмет. И вдруг – «ПУФФ!» - исчезла. Вместо неё появилась какая-то девочка лет тринадцати. Или шестнадцати? Кто её знает...
Но, сколько бы её ни было лет, это определённо была Кёко. Только гораздо моложе, с короткими волосами и удивлёнными глазами. Такая Кёко его абсолютно не интересовала.
Он надел запасные очки – первая пара благополучно отправилась в прошлое - и посмотрел на часы. Если он не ошибается, то это действие базуки десятилетия, неудачного изобретения семьи Бовино. Нет, задумка была, конечно, неплоха, но исполнение... И как можно было не учесть разветвление будущего? И как определить, в какую из ветвей ты попал? А если нужно переместиться в какую-то конкретную ветвь? Да и к тому же, если перемещаться лишь на пять минут, в этом мало смысла...
Итак, ему нужно подождать ровно пять минут.
Кёко догадалась, что вновь оказалась в будущем через десять лет. Но вот этого человека она видела впервые. Зелёные волосы, тёмно-зелёные глаза, круглые очки... Нет, она точно не помнила никого похожего. Значит, она познакомилась с эти человеком уже после, в этом отрезке длинной в десять лет.
- Ничего не трогай, - сказал он. В остальном, мужчина делал вид, будто в комнате кроме него никого нет. Кстати, комната была престранная. Словно лаборатория из какого-нибудь фантастического кино. Всякие колбы, непонятные приборы... Сасагава благоразумно послушалась.
Верде осторожно, но быстро разбирал рабочий беспорядок. Сейчас это ни к чему.
И когда только в его жизни появилась Кёко? Ему трудно было однозначно ответить на себе на этот вопрос. Зато он точно помнил, когда он её заметил.
На одном собрании, которое позже плавно перетекло в светский вечер. Ему было откровенно скучно. Но он вынужден был там присутствовать, потому что Вонгола согласилась финансировать его исследования. Взамен, часть разработок перетекает в их руки. Впрочем, не смотря на это, он даже не переоделся. Как был в лабораторном халате, так и пришёл.
Сасагава Кёко там тоже была. Хоть она, разумеется, не участвовала в основной части «мероприятия», но пришла вместе со своим старшим братом. Тогда Верде подумал, что у неё красивые струящиеся волосы, платье элегантно обтекает её фигуру, а потом поймал себя на том, что, не отрываясь, смотрит на неё минут пятнадцать. А это уже что-то значило.
К тому же, почему-то ему понравилось, как Кёко краснела, периодически ловя его взгляд.
Наконец-то все чертежи, недоделанные детали и записи были убраны и надёжно заперты на ключ. Повредить их не хотелось, проходили уже.
Осталось три минуты. Значит, если идти быстрым шагом, он успеет.
- Ничего не трогай и никуда не выходи.

Двадцатитрёхлетняя Кёко оказалась в комнате Цуны. Это место невозможно было не узнать. В комнате никого не было кроме Реборна, ну, и самого Цу-куна, который смотрел на неё, словно на какое-то божество. Девушка вспомнила, что в этом времени Цуна влюблён в неё по уши.
Сасагава густо покраснела и рефлекторно сжала очки Верде покрепче.
Верде... когда она его в первый раз увидела, он так на неё смотрел, так... Она уже тогда краснела из-за пристального взгляда изумрудных глаз, но в то же время ей хотелось гордо выпрямить спину, словно говоря: «Да, я хороша, я красива, я желанна. Завидуйте!»
В первый раз у них не зашло дальше поцелуев. Но каких... Жадных, глубоких, сливающихся в один бесконечный... Он будто смаковал её, никуда не торопясь. Она до сих пор хорошо помнило то ощущение головокружения.
От этих воспоминаний Кёко смутилась ещё больше прежнего.
«Кёко-чан из будущего такая красивая... Ой... То есть она и сейчас красивая... Но ей так идут длинные волосы...» - тем временем вертелось в голове Савады.
- Цуна, выйди на минуту, - внезапно сказал Реборн.
- Зачем?
- Ты должен меня слушаться!
- Ай!
Понурив голову, Цуна послушно вышел.
- Можно? – спросил Реборн, указывая на очки.
- Да, конечно. Только как бы не оставить их здесь.
Реборн повертел их в руках и даже примерил на себя.
- Это очки Верде, я прав?
А, казалось бы, ещё сильней смутиться было нельзя...
- Можешь не отвечать. Я их из тысячи узнаю. Забирай.
Повисло неловкое молчание.
- Неужели ты смогла вытащить его из лаборатории? – вдруг спросил Реборн.
- Не смогла...
Да уж... Эти его исследования... Иногда он слишком увлекается. И если бы Кёко с удивительной постоянностью и заботой не подсовывала ему кофе, не напоминала бы о еде и сне, иногда практически насильно заставляя его делать и первое и второе, то мир бы потерял великого учёного.
Девушка очень хорошо помнила один случай. Тогда она ездила в Японию, на свадьбу братика и Ханы и, чтобы помочь всё подготовить, поехала заранее, к тому же ещё и немного задержалась после... В общем, вернулась она только через месяц.

Flashback

- Верде!
Он её будто не слышал. Он вперил взгляд в чертежи, не видя никого и ничего. Видимо, мир для него сузился до размеров лаборатории. Кёко в этот сумрачный мирок с непонятной техникой как-то не вписывалась.
- Верде!!! – повторила она громче, тронув его за плечо. На этот раз он обернулся.
Кёко ахнула. Грязные волосы Верде растрепались так, словно расческа никогда к ним не прикасалась, стёкла очков были чем-то заляпаны, хотя было заметно, что он пытался их протереть (пальцем, точно посередине), на мятых рубашке и халате были кофейные пятна. Но его изумрудные глаза, под которыми красовались тёмные мешки, взбудоражено сверкали.
- Я сделал это... Ты понимаешь меня? – он облизал пересохшие губы. – Эта разработка... Она...
Он начал сбивчиво ей что-то объяснять, с каждым словом всё больше увлекаясь. Пока он говорил, Кёко, которая потеряла нить его рассуждений уже на втором предложении, стала мягко подталкивать его к двери. Верде похоже этого не замечал и, не замолкая, двигался в заданном направлении. Его слегка шатало.
Он что, целый месяц не вылезал отсюда?!
Таким образом, девушке удалось довести его до кровати, находившейся в небольшой комнатке через стенку от лаборатории, в которой он довольно часто ночевал. Часто там оставалась и Кёко, которой не хотелось быть одной. Она плохо там спала – урывками – но ей нравилось тихо подсматривать, как он работает.
Ей уже удалось усадить его на кровать, как он сказал:
- Мне надо работать дольше.
- Нет.
- Тебе нужно поспать.
- Но... – он приподнялся.
- Никаких «но»! – сказала девушка ласковым, но строгим голосом сиделки в психбольнице и мягко надавила на его плечи, опуская обратно. Тот послушно сел и особо не сопротивлялся, когда она стянула с него халат, развязала галстук. Но когда Кёко потянулась к очкам, он перехватил её ладони и, притянув чуть к себе, прислонился лбом к предплечью.
- Ты не понимаешь... Это важно... Если я не закончу, то...
- Ничего не случиться. А вот если ты не отдохнёшь, то потеряешь сознание от переутомления...
- Но...
- И тебя увезут в больницу, в которой ты пробудешь две недели на восстановлении.
- Две недели!!! – Верде аж вскочил. – Мне нельзя оставлять всё на целых две недели... Нет-нет-нет...
Он поспешно всунул ей очки, камнем рухнул на кровать и натянул одеяло чуть ли не до затылка. Кёко чуть не рассмеялась.
-Только не трогай там ничего... – пробормотал он, уже зевая.
- Не волнуйся, я всё оставлю, как есть, - сказала Кёко и нежно поцеловала его в висок. Верде пробормотал что-то невразумительное.

End of Flashback

Кёко вздохнула. Ох уж этот Верде с его замашками...

Так, комната Реборна. Насколько знал Верде, у Ребона была любовница, причём постоянная. Значит, у него точно должно быть.
Хм, где же обычно хранятся такого рода вещи?
Предположив, что в тумбочке возле кровати, Верде не ошибся. Возможно, было несколько невежливо лезть в чужую комнату без спроса, но, честно говоря, ему не было ни какого до этого дела. К тому же, ему презервативы сейчас нужнее, чем пропадавшему неизвестно где Реборну.
Вернувшись, он снова посмотрел на часы. Осталась одна минута.
Девочка всё так же стояла у стены, смотря в пол.
Кёко была настоящей японкой, и он ценил это в ней. Сасагава была учтива со всеми без исключения людьми и всем вежливо улыбалась, даже если знала, что это враги, которые будут уничтожены через пару часов. Возможно, ей же. Возможно, их смерть наступит из-за яда без вкуса и запах, который – разумеется, абсолютно случайно – окажется в тарелке.
Бьянки нашла себе достойную ученицу.
Но вот искренне она улыбалась лишь избранным, и он был рад, что смог войти в этот узкий круг людей.
К тому же, она была красива. Не мешала ему работать. Не надоедала. Умела слушать.
А ещё в ней было что-то особенное, какой-то неизвестный «х» в уравнении, который с уверенным постоянством ускользал у него из рук.
Идеальная женщина.
Раньше его как-то не особо интересовали существа под названием «женщины», разве что по молодости, лет в шестнадцать-семнадцать. А так, ни с кем не контактирующего Верде некоторые называли асексуалом.
А теперь он уже не представляет свою жизнь без Кёко. Впрочем, впустить её в свою жизнь было осознанным и тщательно обдуманным решением, и он никоим образом не жалел. Скорее, наоборот, в его жизни появилась доля приятного комфорта и уюта.
«ПУФФ!»
«Вернулась»
Верде посмотрел на взрослую Кёко, которая вдруг почему-то нахмурилась.
- Ты был со мной не слишком-то вежлив.
- В этом не было никакой нужды. Воспоминания уже пришли?
- Да.
Заранее заперев все лишние мысли в самый дальний ящик своего сознания, Верде снял очки и, подойдя к Кёко, которая тем временем уже успела переместиться ближе к нему, поцеловал. Он целовал настойчиво, но некуда не торопясь, прижимая её своим телом к металлической столешнице. Впрочем ей – столешнице – было уже не привыкать. Он провёл рукой по пояснице, спустился ниже к бедру и скользнул рукой обратно наверх.
Кёко обнимала его, стараясь прижаться поближе, цеплялась за одежду и одной рукой теребила пуговицы на его рубашке, тяжело дыша.
Мужчина аккуратно повалил её на стол и начал увлечённо исследовать губами шею, а затем, оттянув в сторону ворот её кофты, тонкие ключицы. Его пьянил сладковатый запах мёда(его главное и, скорее всего, единственное вкусовое пристрастие), а ощущение нежной кожи под губами он бы ни на что не променял.
С ним раньше – до Кёко – никогда такого не было. Чтобы мысли путались, чтобы он поддавался каким-то там желаниям.
Во всяком случае, упиваясь медовым ароматом и чувствуя, как тонкие пальцы Кёко порхают по его спине, Верде мог назвать себя счастливым.
Потому что кроме него этого делать никто не мог.