Не плачь

«Хм... А Кёко изменилась», - думает Верде, глядя сверху вниз на Кёко из десятилетнего прошлого. Хотя это не совсем верно. Это он знает эту Кёко изменившуюся за десять лет. Но это не так важно. В любом случае, Верде сразу узнаёт её, не может не узнать. А ещё он удивляется её короткой стрижке и лишь через пару секунд вспоминает про то, что сейчас большинство Хранителей Вонголы и ещё несколько человек поменялись местами с собою из прошлого. Хотя там что-то другое...
- Кто вы такой? – спрашивает Сасагава. И ресницам так: «Хлоп-хлоп». Очень знакомое Верде удивлённое выражение лица.
- Не враг, - отвечает он первое, что приходит в голову.
«Хлоп-хлоп».
Видимо, его ответ мало что прояснил.
- Меня зовут Верде.
- Верде?
- Верде.
Это имя ей ни о чём не должно говорить, ведь так? Они познакомились гораздо позже. Её волосы уже тогда были длинными.
- А что вы здесь делаете?
Вполне закономерный вопрос. Значит, Лал Мирч его всё-таки не выдала. Да ей и незачем. Верде здесь только из-за барьера против радиации и представляет не большую ценность, чем табуретка. Даже меньшую, так как на табуретке можно сидеть. Он всего лишь балласт. Балласт, способный был выдать местонахождение убежища Мельфиоре. Всерьёз он этого делать и не собирался, но надо же было как-то заставить бывшую аркобалено пустить его.
- Скрываюсь.
- От кого?
- Сам не знаю. А что ты здесь делаешь? – поспешно добавляет Верде, чтобы она не успела спросить что-нибудь ещё.
- Ну... это... Я заблудилась. Тут прям настоящий лабиринт.
И то верно. Этот Джаннини не так плох. Одно дело спланировать такое убежище, совсем другое – создать.
Верде внезапно замечает, что Кёко очень бледная.
- А вы ведь за Вонголу, правда? – спрашивает она, смотря в пол.
«Всё же они рассказали правду всем».
Верде медлит с ответом. Ему хочется, чтобы она подняла взгляд и посмотрела на него. Он сам не знает зачем, так же как и не знает, зачем он цепляется за жизнь. Несмотря на то, что ему удалось замедлить губительное действие Нон-тринесете, но вакцина уже практически не помогает. Возможно, Лар Мирч была в какой-то степени права, отказавшись её использовать. Хотя у неё есть на то свои причины...
- Я сам за себя.
Ведь не может же он, будучи всегда отдельно ото всех, внезапно сражаться за кого-то?
Он услышал тихий всхлип.
- Кёко, только не плачь.
Но из глаз Кёко всё равно катятся слёзы, и она доверчиво утыкается ему в плечо. Верде слышит, что она что-то говорит, но даже не пытается вникнуть в смысл слов. Кажется, она говорит о том, как это всё ужасно: Мельфиоре, их положение и всё в таком духе. Ему нет никакого дела до Вонголы. Сейчас для него гораздо важнее просто слушать её голос, который был таким же, каким говорила та Кёко, с которой он провёл три года. А ведь перед тем, как для безопасности отослать её в Японию, ему казалось, что это длинный срок.
Верде думает, что всё же не зря старался не дать своей жизни угаснуть слишком быстро. Умри он раньше, он бы не смог сейчас осторожно её обнять и вдохнуть запах её волос. Такой родной и узнаваемый.
Кёко постепенно успокаивается. Потому что в кольце его рук она почему-то чувствует себя невероятно защищённой. Потому что от зелёной рубашки исходит лёгкий запах медикаментов, напоминающий ей о том, как она обрабатывала разбитые в кровь руки братика после очередной тренировки. Потому что ровное биение чужого сердца успокаивает.
Девушка отстраняется и смущённо отводит взгляд.
- Пройдёшь прямо по коридору, потом свернёшь направо, первый повот. На стене будет что-то вроде металлического короба. Сорви печать и нажми красную кнопку. Это аварийная связь с центром убежища.
- Хорошо. Спасибо большое.
Верде пожимает плечами. Этот жест забирает больше сил, чем обычно.
Кёко разворачивается, чтоб уйти, но вдруг останавливается.
- Верде-сан... Откуда вы знаете, как меня зовут?
Он снова медлит.
- Мы были знакомы.
- Правда?
Она опять хлопает ресницами, а у Верде перед глазами какая-то муть.
- Да.
- Мы были друзьями?
- Можно и так сказать.
Кёко снова поворачивается к нему спиной, но на этот раз он сам её останавливает.
- Что такое?
- Не плачь больше.
Девушка краснеет, и говорит, что она просто перенервничала.
- Хорошо, не буду.
И на этот раз она всё же доходит до поворота и скрывается за ним. Верде становиться тяжело дышать, и он облокачивается на стену.
Кёко уже открыла короб, когда откуда сзади доносится глухой звук удара, будто что-то упало на пол, а вслед за этим еле слышный болезненный стон.
Она что есть сил несётся назад. А потом вновь к этому коробу и вдавливает кнопку связи, будто от сильного нажима удастся связаться быстрее.
- Кто-нибудь, ответьте?!
- Кёко?
- Джаннини-сан!!
- Кёко-чан, ты в порядке? Где ты?
- Цуна-кун, Джаннини-сан, помогите! Тут человеку плохо! Скорее!!

Реборн удивляется, увидев взрослого Верде, но ничего не спрашивает. Сейчас в этом не никакого смысла.
Реборн не спрашивает, как он выжил. Верде не в том состоянии, в котором возможно что-то объяснить, да и истонченные вены на его руках говорят о многом. Аркобалено уверен, что в крови учёного есть ещё что-то, помимо его собственных клеток, поражённых радиацией.
Реборн так же ничего не пытается узнать у Лал Мирч. Если захочет, она сама расскажет. А выведывать что-то у него нет ни малейшего желания.
Единственное, чтобы хотелось знать Реборну, так это то, почему Сасагава Кёко до последнего остаётся рядом с Верде, а после его смерти тихо заплакала.
И что Верде ей сказал, когда никого, кроме Кёко в комнате не было.
Но это уже не его дело.
А Кёко думает, что странно слышать признание в любви в такой ситуации. И хоть она и понимает, что этот человек больше обращался к ней будущей, но легче от этого не становилось.
А плакать она больше не будет.